Черный порошок мастера Ху - [25]

— У нашего священника нездоровый вид, — сказал Динь. — Кожа его бледнее, чем щеки куртизанки, а глаза налиты кровью.

— Человеку, прибывшему из столь дальних стран, должно быть нелегко жить в нашем климате: жара да еще и москиты в придачу могут свалить самого отважного.

— Еще эти две женщины в джонке… Не слишком ли много больных, ты не находишь?

Мандарин мрачно покачал головой. Он слишком хорошо представлял себе угрозу, на которую намекал Динь.

— Да, только бы не эпидемия.

Едва покончив с утренним супом, ученый Динь отправился в лавку к господину Люю, обмотав вокруг пальца обрывок шелковой нити — предмет своего маленького расследования. Мандарин Тан правильно подметил: он обожал все, что было связано с тканями, и на этот раз его присутствие среди отрезов органди и кусков тафты будет, по крайней мере, оправдано. Чтобы произвести должное впечатление, он надел куртку с пестрым рисунком, чуть свободную в талии, и штаны покроя более узкого, чем носил обычно.

Лавка торговца тканями располагалась на маленькой улочке, усаженной по обеим сторонам цезальпиниями, неподалеку от площади, на которой по ночам раскидывался базар. Первые лучи солнца, пронизывая густую листву, окрашивались в нежно-зеленый цвет, который словно растворялся в яркой желтизне фасада. Деревянные щиты, закрывавшие вход в лавку, были уже убраны, указывая на то, что рабочий день начался. Ученый Динь бодрой походкой переступил порог и с наслаждением вдохнул особый запах наваленных в беспорядке тканей. Он мог бы с закрытыми глазами отличить тонкий аромат шелка-сырца от крепкого запаха плотного хлопка. Кроме того, он способен был определить на ощупь разницу между длинными нитями коконов, выращенных культурным способом, от коротких, обрывистых волокон, производимых дикими червями, которые еще нуждались в прядении. Однако особое восхищение вызывало у него искусство покрытия этих шелковых нитей сусальным золотом, применяемое при изготовлении парчи.

— Чем могу служить? — спросил его господин Люй, маленький сутулый человечек, сразу почуявший необычного покупателя. — Счастлив буду показать вам новые поступления.

— Что же, прошу вас, — ответил Динь, сопровождая свои слова величественным жестом.

Дрожа от возбуждения, торговец повел его в лабиринт проходов, до отказа забитых тканями, одна соблазнительнее другой.

— Если вы предпочитаете текстиль прочный, но тонкий, вот льняные и джутовые ткани из Манчжурии. Но, может, вас больше привлекают монгольские рами? У меня есть также хлопок с цветочным рисунком из Тямпы…[6]

С притворным пренебрежением щупая отрезы, которые на самом деле были ему очень даже по вкусу, ученый оглянулся по сторонам.

— Нет, знаете ли, в настоящий момент я ищу нечто более изысканное. Покажите-ка, что у вас есть такого.

— Тут есть из чего выбрать, господин. Посмотрите, — и господин Люй поднес отрез поближе к свету. — Видите этот дамаст — цветы жасмина на нем вырастают из ивовых листьев?

Динь восхищенно провел пальцем по искусно вытканным лепесткам и листьям. Но поскольку он хранил двусмысленное молчание, торговец потащил его дальше.

— Ах, ваш наиутонченнейший вкус должен удовлетвориться этими образчиками парчи, что поступили к нам из Персии и Кореи! Обратите внимание на этот повторяющийся рисунок из восьмиконечных звезд и спиралей. А вот, потрогайте, какая нежность! Этот перламутрово-розовый шелк, что называется «предрассветное облако», прибыл прямиком из Страны Тихого Утра.

— Да, конечно, это образцы, достойные внимания знатока, — согласился ученый, одобрительно кивнув, чем привел торговца в неистовый восторг. — Однако я слышал о ткани, которую изготавливают в Индии из тончайших нитей, получаемых от Pinna squamosa, раковины-жемчужницы. Нет ли у вас случайно такого отреза? Вам, без сомнения, известно, как ценится эта ткань в наших кругах?

Господин Люй, обескураженный такой определенностью, удивленно заморгал.

— Увы, господин! Эта чрезвычайно редкая ткань не нашла места на полках моей скромной лавки, однако, если вы позволите, я открою вам главное сокровище своей коллекции.

Изображая вежливое любопытство, Динь последовал за торговцем, проворно лавировавшим среди кусков сине-белой набойки и рулонов саржи. Завернув за стопку отрезов вышитого газа, человечек присел на корточки, вытащил откуда-то сверток и с крайней осторожностью развернул его.

— Я показываю это только самым взыскательным и самым обеспеченным покупателям, — заявил господин Люй доверительным тоном. — Эта ткань называется «вуаль павлина», и вы легко поймете почему.

Нечеловеческим усилием воли ученый Динь подавил ликование, охватившее его при виде этой ткани — невесомой, словно сновидение, пронизанной радужными красками, отливавшими то синевой грозового неба, то серебристым блеском легкой пыли, то совершенно неописуемыми оттенками расплавленной меди. Сложив губы в скептическую гримасу знатока, он любовно гладил это сплетение тончайших, словно усики бабочки, нитей, будто хотел сохранить в памяти его краски и текстуру.

Через мгновение, которое господину Люю показалось невыносимо долгим, молодой человек положил ткань и сказал: