Черный передел. Книга 2 - [43]

Постелила ему Алла в столовой, на диване. И ушла в спальню, плотно прикрыв за собой дверь…

В завком профсоюза они прибыли в начале десятого.

– Раскрой уши, про тебя речь пойдет! – Алла принялась накручивать диск, моля в душе Бога, чтобы Гороховский был на месте. Даже подскочила от радости на своем председательском стуле:

– Приветствую вас, товарищ Гороховский! Старый металлургический на проводе. Конечно, я!

– Здравствуй, Алла! – спокойно проговорил Гороховский. – Ну, чем порадуешь?

– Объект, которым интересуетесь, точнее, субъект, возле меня. Передать трубку?

– Здравия желаю, пан директор! – ни с того ни с сего брякнул Сергей. – Вы вправду меня искали?

– Искал. И рад слышать твой голос.

– Зачем я вам нужен? – снова начинал закипать Сергей. – Я, кажется, вам не родственник? И на Старом заводе не работал. Правда, писал о подвиге крановщицы Возвышаевой, но это было давным-давно.

– С тобой говорит не директор, а друг, человек, который с первой нашей встречи понял тебя. Есть к тебе деловое предложение, не пожалеешь. Я слов на ветер не бросаю.

– Да, но… что мне нужно делать? – беспомощно оглянулся на Возвышаеву.

– Возьми у Аллы денег в долг, немедленно приезжай в столицу. Деньги вернешь через неделю. Жду тебя в пятницу. Понял? Хорошо. К приходу поезда тебя на вокзале будет ждать «волга» голубого цвета. Запиши номер. Шофера зовут Владислав.

– Товарищ директор! – заспешил ошарашенный Сергей. – Подождите, вы что-то путаете. Должен ради справедливости сказать: я никчемный человек, избитый властями, которые всегда правы, нигде не прописан, пристрастился к алкоголю, даже КГБ мною занимался. – Сергей разволновался, красные пятна выступили на шее.

– Ты, Сережа, кажется, не все сказал, – мягко произнес странный собеседник, – горком партии дал задание всеми способами выдворить тебя из Старососненска.

– Вы и про это знаете? – удивился Сергей, сжал трубку так, что побелели косточки пальцев.

– Я все о тебе знаю. Особенно хорошо мои специалисты проштудировали твои статьи. Теперь, как говорят в Одессе, слушай сюда Ты именно тот человек, который мне позарез нужен. По-за-рез!

– Вы дадите мне работу по специальности?

– Да, Сергей, работа по специальности и даже больше. Интереснейшая, престижная и… рискованная.

– Я риск обожаю.

– Ну вот, считай, и договорились. А по рукам ударим, когда прибудешь в Москву. Номер машины не потеряй, жду в пятницу.

* * *

1987 год. Остров Кипр, Никозия

Полковник Петрушанский, выполняя особые поручения начальника пятого управления КГБ, в душе считал себя истинным русским патриотом, убежденным коммунистом. Партийный билет, не в пример некоторым, не стал сдавать, наоборот, каждую получку откладывал в ящик три процента и собственноручно отмечал в партбилете уплату взносов. Возможно, что это был прекрасно продуманный имидж полковника, который знал, что с приходом к власти «перестроечника» в КГБ сотрудники тайно и явно разделились на две группы. Одни придерживались старых законов и правил, другие пытались как-то измениться, утверждая, что Комитет не должен быть политизированным. Высшее начальство, не показывая виду, уважало Петрушанского. Даже шеф КГБ любил изредка приглашать его к себе, но не на «ковер», а для душевной беседы. Вот почему, когда возникла щекотливая ситуация, руководство направляло в «горячие точки» именно полковника Петрушанского.

На остров Кипр он прибыл впервые. Там совершенно случайно «прокололся» очень ценный агент КГБ. Он работал под прикрытием «зеленой линии» – центра ООН, который следил за соблюдением перемирия между турецким и греческим населением, получая ценные сведения как с одной, так и с другой стороны.

В назначенный день его принял министр юстиции, щуплый человечек с орлиным носом и обязательными здесь черными усами. Разговор предстоял трудный. Агент был задержан с поличным, при передаче секретных сведений советскому консулу. Вся операция была заснята на пленку.

– Я догадываюсь, с какой целью вы прибыли сюда, господин Петрушанский, – вежливо начал по-английски министр. – Мы искренне сожалеем, но… – развел руками. – Дело за следствием и судом, как это ни печально. Жаль, что наши добрососедские отношения могут дать трещину.

– Я имею полномочия Министерства юстиции Советского Союза, а также высших должностных лиц. У нас просьба передать господина Сазонова советской стороне.

– Этого я обещать не могу. Турки пристально наблюдают за ходом следствия, также требуют выдачи Сазонова. Тупик.

Петрушанский знал, к кому обращаться. Министр юстиции считался большим другом Советского. Союза, его дядя был знаменитый коммунист, тот самый, чьи фотографии в свое время обошли мир: перед расстрелом он улыбался, держа в руке красную розу. В Москве министра дважды принимали, оказывали всяческие знаки внимания. Поэтому настаивать дальше не следовало. И Петрушанский пошел на запасной вариант:

– Но вы разрешите, господин министр, повидать Сазонова.

– Только в тюремной камере! – грустно улыбнулся министр. – На пять минут. Я надеюсь на вашу порядочность, господин Петрушанский, на ваше слово.

– Можете не сомневаться!.. Петрушанский вошел в одиночку и увидел перед собой молодого еще человека в полосатой пижаме, будто бы добропорядочный господин готовился ко сну. На тумбочке стоял маленький телевизор, полка с книгами, в углу умывальник, кровать с панцирной сеткой.