Черный маг - [59]

Все это неправдоподобное зрелище было убедительно живым — оно дышало, вздыхало, чавкало, барабанило каплями по камню. Преодолевая головокружение, Габи потянулась пощупать чешуйчатого дракона, распростершего над ее головой четыре ассиметричных крыла. И тут же отдернула руку, наткнувшись на чьи-то чужие пальцы, ощупывающие дракона с другой стороны. Вслед за пальцами из зеленоватого сумрака выступило лицо, крупное, костистое, с жестким подбородком.

Габи вгляделась и отшатнулась — это была старуха из виллы Маргарита! В первый миг Габи почудилось, что дух старухи преследует ее и наконец настиг в этом мрачном подземелье. Но старуха тоже узнала Габи и тоже отшатнулась, наглядно опровергая идею духа-преследователя. Она круто развернулась и почти побежала к началу лестницы, в первом пролете состоящей не из ступенек, а из продольных вытянутых террас, полого поднимающихся одна над другой. Габи завороженно шагнула ей вслед. Старуха почувствовала это и на первой террасе резко обернулась:

«Чего тебе от меня надо?» — прошипела она по-польски и быстро зашагала наверх. Походка у нее была бравая, слишком бравая для ее лет.

Габи огляделась в поисках мужа, но он куда-то исчез. «Как всегда, в ответственную минуту!» — с раздражением подумала Габи, прекрасно понимая несправедливость такого суждения. И тут же увидела его совсем рядом, в тени непомерно разросшегося то ли кактуса, то ли баобаба. Дунский тоже заметил ее и даже угадал ее мысли:

«Я думаю, это то самое древо познания, за которое Адама и Еву выгнали из рая».

Но Габи не дала ему углубляться в библейские аналогии, она прижалась к нему и выдохнула ему в лицо:

«Только что я встретила старуху!».

«Какую старуху — пиковую даму?».

Он ничего не помнил, литературные страсти были ему важней житейских.

«При чем тут пиковая дама? Старуху Маргариту из Баден-Бадена!».

«Она выросла из-под земли или спустилась с потолка?».

«Ты не понимаешь? Я столкнулась с настоящей, живой Маргаритой. Носом к носу! Она вся перекосилась от страха и помчалась от меня вверх по лестнице!».

«Трудно представить, чтобы дама ее возраста могла мчаться по лестнице, да еще вверх!».

«Я не знаю, как далеко ей удалось убежать. Но первые два пролета она проскакала бойко, и даже крикнула мне на прощанье — чего тебе от меня надо?».

«На каком, интересно, языке она тебе это крикнула?».

Дунский все еще ей не верил.

«Представь себе, на польском!».

«Но ты же не знаешь польского!».

«Знаю достаточно, чтобы понять такую простую фразу».

Гид уже начал собирать их группу для подъема наверх и они, взявшись за руки, двинулись обратно — никакого другого выхода внизу не оказалось. Чем дальше они поднимались, тем менее вероятным казался Дунскому рассказ Габи о старухе, убегавшей от нее вверх по лестнице.

«Тебе просто померещилось, — шептал он ей на ухо. — В таком месте и при таком освещении черте что могло привидеться».

Но когда они выбрались наверх, с площадки перед входом в пещеру выехала машина скорой помощи и с громким воем покатила по шоссе в город.

«Что случилось?» — спросила Габи служителя, в надежде, что он поймет ее английский.

Однако служитель недаром коптил небо у входа в самую глубокую в мире сталактитовую пещеру — он ответил на бодром английском:

«Какой-то старой даме стало плохо на лестнице, и она упала в обморок. Хорошо, что ее во-время обнаружили и вытащили наверх, пока она еще дышала».

В Венецию они возвращались в полном молчании. На этот раз им повезло, и они успели захватить два места в битком набитом туристами вагоне второго класса. Габи сидела, в изнеможении откинув голову на истертую тысячами других голов спинку и с трудом сдерживая слезы. Наконец, Дунский не выдержал и спросил:

«Ты что, жалеешь эту мерзкую старуху?».

Но она не знала, кого она жалеет, скорей всего, себя — зачем именно на ее пути дважды встретилась вилла Маргарита, зачем именно ей дважды встретилась старуха, зачем именно ей дважды встретилась Зара, зачем ее так жестоко бросил Дунский, зачем ее так жестоко бросил Эрни? Зачем, зачем, зачем?

Дунский бессердечно смахнул ее слезы и объявил, что все же имеет смысл пару дней погулять по Венеции, раз их уже сюда занесло — кто знает, когда такой случай представится опять. И нечего жалеть деньги, снимем разок хороший отель, все равно эти деньги шальные, и вообще, о чем жалеть, если мама уже умерла?

Тут пришла очередь Габи смахивать слезы Дунского, но она сделала это не так бессердечно, хоть ее всегда раздражала его чрезмерная привязанность к маме — она вычитала в одной психологической книжке, что хорошие сыновья редко бывают хорошими мужьями. Тут поезд прибыл в Венецию, где они погрузились в гондолу и приплыли в пятизвездочный отель «Бенедетто». В «Бенедетто» они, перешагнув через деньги, сняли номер с двумя огромными окнами, выходящими на горбатый мостик над каналом.

Очень скоро обнаружилось, что в месторасположении отеля над каналом нет никаких преимуществ, а есть лишь сплошные неудобства — вода под грациозным мостиком воняла гниющими водорослями, и хорошо, если только водорослями, а главное, всю ночь напролет туда-сюда по каналу проплывали гондолы, нагруженные веселыми пассажирами, бренчащими на гитарах и поющими во всю глотку.