Черный козерог - [14]
Третий день одновременно и порадовал, и испугал. Буш действительно возродился: появились деревья, чаще попадались животные: бубалы, антилопы-прыгуны, ориксы; к несчастью, появились также и львы. Один из них дремал под колючим кустарником acacia giraffa. Желая сфотографировать его в упор, я заставил своего ослика броситься на землю перед самым носом хищника, но ослик тут же галопом вернулся к своим собратьям, а лев… убежал в другую сторону!
Мы встретили гепарда, преследовавшего страусов. Чувствуя себя побежденными этим не знающим соперников бегуном, страусы безнадежно удлиняли гротескные шаги и, вероятно, спрашивали себя, кто же из них падет жертвой.
Ночлег наш был очень драматичным. Назревал бунт: почтительный до некоторой степени у готтентота, агрессивный у банту. Мы расположились на холме, и мои спутники разожгли костер из нескольких деревьев. Львы буквально окружили пас. Их бешеный концерт не прекращался всю ночь, конечно, они не атаковали, запуганные огнем, но они деморализовали и Карци, который, как всякий добрый готтентот, боялся львов столько же, сколько уважал. Почти вся вода была израсходована, чтобы напоить ослов, топтавшихся перед полотняным ведром. Сами люди выпили остаток: один или два литра. Они все время твердили лишь одно: «Мы должны вернуться обратно». Но мне удалось на четвертый день уговорить их двинуться в дальнейший путь. Я просто сказал:
— Нет, наши животные, возможно, могли бы прийти к цели, но не мы, потому что мы опустошили ведра с водой. За нами, мы знаем, смерть! Впереди, может быть, спасение. Буш и антилопы возвещают о бахчах, о воде. Пошли вперед! — закончил я, и они последовали за мной…
Вскоре мы нашли одну единственную дыню самма. Увы! Все другие вокруг были съедены. Несмотря на это, находка была хорошим предзнаменованием. Нам грезились целые фруктовые сады. И мы сохранили свои порыв. Но вскоре заросли поредели, потом кончились. Их сменила голая, шишковатая от песчаных барашков равнина, С первых же шагов наши ослики стали проваливаться по грудь. Выпрыгнув из седла, чтобы освободить их от липшего груза, мы сами зарылись в песок до середины бедер. II началось изнурительное шествие. Мы подталкивали своих верховых животных. мучили их, били, падали вместо с ними и вырывали у них куски шерсти при попытке поднять их. Долгие часы физической и моральной муки постепенно погасили надежду.
Мы пересекали область проклятых крыс квание (так их зовут по-готтентотски), которые своими галереями подкапывают пустыню в местах, где водоупорный горизонт приближается к поверхности; вода питала бахчу, сейчас она предлагала свою свежесть крысам. Укрытые почвой, эти отвратительные животные по подвергались ярости солнца.
Мы никого не встретили, кроме трех насмешливых бубалов, легко скакавших по этой убийственной для нас равнине. Одни из них остановился метрах в трех от меня, мгновение смотрел на мои смешные в сравнении с его непринужденностью движения и, пресыщенный, удалился прочь.
Несколько затерянных в песках деревьев сгибались под тяжестью огромных гнезд малюсеньких, объединенных в сообщества птичек-республиканцев. Эти philoleriis socius вылетали из своих жилищ, носились, испуская резкие крики, и снова стремительно скрывались в гнезде.
В неумолимой пустыне мы достигли предела истощения и уже смотрели в лицо смерти. Скоро нас не станет! Наши взгляды туманились, сухие глотки мешали говорить, поддерживать бодрость духа звуками голоса. Мы были жалкими, еле ковылявшими автоматами.
А солнце между тем село. В течение последнего часа одно только оно поддерживало нашу активность, уставив в нас с запада свой красный шар как проводник и магнит… «Что произойдет, — говорил я себе, — когда и оно исчезнет?» И в этот самый момент ноги мои почувствовали, что песок больше не обрушивается. Изрытая крысами зона кончилась. Мы повалились под первое попавшееся дерево рядом с ослами.
Рассвет пятого дня застал нас распростертыми там же… Ночь достаточно подкрепила нас, чтобы мы могли лучше осознать опасность. Абсолютно обезвоженные, мы не имели никаких шансов выбраться отсюда. Но, не желая отступать, мы заковыляли дальше на запад. Солнце отправилось за вами: нам достаточно было плестись за своими ползущими тенями.
Мы шли пешком между ослами, столь же ослабевшими, как и мы сами. Каково же было наше удивление, когда вскоре они навострили уши, раздули ноздри и ринулись вперед.
— Они почуяли саммы! — воскликнул Карци.
Через какой-нибудь километр началась фантастическая, нетронутая бахча. Под солнцем блестели миллионы ярко-зеленых дынь. Они сотнями цеплялись за длинные стелющиеся стебли, звездообразно расходившиеся от мощного центрального корня, уходившего в глубину на двадцать — тридцать метров. По примеру наших животных мы ели мякоть. Обильный пресный сок утолил нашу жажду, потом мы заполнили им бидоны.
Этим вот обилием самм в различных местах пустыни и объясняется большое количество антилоп в калахарской Сахаре.
Нам понадобилось еще два тяжелых дня, чтобы прибыть к руслу пересохшей реки Носон. Еще не веря в успех, остановились мы над узкой зияющей впадиной. Итак, несмотря ни на что, мы окончили путь!
Автор — морской биолог — восемь месяцев изучал яркую и красочную жизнь коралловых рифов Явы, Сулавеси (Целебеса), островов Вали и У наука, грозного архипелага Кракатау, необитаемых коралловых островов. Работал он и в мангровых лесах, на скалистых порогах и пляжах в осушной полосе Яванского, Целебесского и Молуккского морей, Мадурского и Зондского проливов, бурного Индийского океана. Ему посчастливилось познакомиться с пышной тропической растительностью среди нетронутой природы, а также в замечательном Богорском ботаническом саду, с геологическими достопримечательностями, с величественными памятниками прошлых эпох и с прекрасным изобразительным и музыкальным искусством балийцев.
В книге этой вы найдете рассказ про путешествие увлекательное и в значительной мере необычное. Необычное потому, что оно сулило не только множество дорожных впечатлений, но и много серьезных опасностей, какими чреваты морской перегон речных судов и ледовая проводка. Необычное потому, что участники его прошли на самых обыкновенных речных судах около двенадцати тысяч километров через Россию — по крупнейшим рекам Европы и узким живописным речушкам Севера, по лабиринту шлюзов старинной системы и беспокойным южным морям, по простору новых водохранилищ и коварным морям Ледовитого океана.
В. Н. Наседкин в 1907 году бежал из сибирской ссылки, к которой был приговорен царским судом за участие в революционном движении, и эмигрировал в Японию. Так начались пятнадцатилетние скитания молодого харьковчанина через моря и океаны, в странах четырех континентов — Азии, Австралии, Южной Америки и Европы, по дорогам и тропам которых он прошел тысячи километров. Правдиво, с подкупающей искренностью, автор рассказывает о нужде и бездомном существовании, гнавших его с места на место в поисках работы. В этой книге читатель познакомится с воспоминаниями В. Н. Наседкина о природе посещенных им стран, особенностях труда и быта разных народов, о простых людях, тепло относившихся к обездоленному русскому человеку, о пережитых им многочисленных приключениях.
«Семидесятый меридиан» — книга о современном Пакистане. В. Пакаряков несколько лет работал в стране собственным корреспондентом газеты «Известия» и был очевидцем бурных событий, происходивших в Пакистане в конце 60-х — начале 70-х годов. В очерках он рассказывает о путешествиях, встречах с людьми, исторических памятниках, традициях. Репортажи повествуют о политической жизни страны.
Автор, молодой советский востоковед-арабист, несколько лет живший, в большой теплотой и симпатией рассказывает о повседневной жизни иракцев во всем ее многообразии. Читатель познакомится с некоторыми аспектами древней истории этой ближневосточной страны, а также найдет в книге яркие описания памятников прошлого, особенностей быта и нравов народа Ирака, современных его пейзажей.
Ирина Летягина в свои 26 лет была успешным юристом в крупной консалтинговой компании, жизнь била ключом, но чего-то явно не хватало. Все твердили о том, как нужно и как правильно жить, но никто не говорил, что на самом деле нужно жить так, как хочется самой. Потеряв всякое желание развиваться в юриспруденции, оставив престижный университет за спиной и бросив нелюбимую работу, Ирина отправляется в путешествие без обратного билета. И все только для того, чтобы найти себя и узнать, какой путь предначертан именно ей.
В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.
Путешественник и писатель, естествоиспытатель и этнограф Виктор Островский — автор многих книг, изданных в Польше. Он побывал почти на всех континентах земного шара. В предлагаемой книге Островский описывает свое путешествие по Паране — одной из крупнейших рек Южной Америки. Автор проплыл на байдарке через быстрины и пороги более двух тысяч километров. В книге он описывает своеобразие реки Параны, рассказывает о ее коварстве, не раз чуть не погубившем путешественника, о природе этого района и о его необыкновенном животном мире.
Советское Приамурье — край уникальный. Но не только о природе этого края книга В. А. Рыбина — его рассказ о русских людях, открывших и исследовавших Амур, построивших на его берегах солнечные города, об истории и будущем этого уголка нашей Родины.
Летом 1974 года трое приятелей-москвичей решили провести эксперимент по выживанию — полностью сымитировать ситуацию попадания на необитаемый остров в результате кораблекрушения и выживания на нём. Эти люди не имели никакой специальной подготовки, не знали даже, есть ли на острове, расположенном недалеко от Японии, источники пресной воды, не умели отличать ядовитых рыб, моллюсков и растения. Два блокнота, две ручки, расческа и одежда — вот всё, что было у них...