Черный Ключ - [4]

Четыре девушки, все мертвы, их губы синие, их кожа словно восковая. Их глаза закрыты, но на груди глубокие V-образные шрамы. Люсьен сказал мне, что иногда, если врач особенно заинтересован, будет проведено вскрытие. Не определить причину смерти — они это уже знают. Просто посмотреть, какие мы внутри. Только потому, что мы другие.

Хна задыхается. Тони отводит взгляд. Джинджер наклоняется вперед.

— Это… это правда? — спрашивает она.

— Это Вердан? — Хна снова задыхается. На каждой фотографии — девушка из каждого инкубатора. Вердан была продана на аукционе раньше меня.

Наши с Рейвен лица — единственный ответ, который ей нужен. Джинджер делает шаг назад, ее лицо полно ужаса.

— Они говорили нам, что королевская власть позаботится о нас, — говорит она. — Они… Пейшенс говорила…

— Пейшенс солгала, — ответила я.

— Это судьба каждого суррогата, который когда-либо был продан с Аукциона, — говорит Рейвен. — Роды убивают нас, если другой королевский дом не доберется до нас первым. Но впервые в нашей истории у суррогатов есть шанс что-то с этим сделать.

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до плеча Рейвен.

— Убери это, — говорю я. — Они понимают.

Тони моргает, чтобы убрать слезы.

— Но почему? Мы им помогаем. Мы даем им детей. Почему они хотят у-убить нас?

— Наши смерти — всего лишь побочный продукт, — говорю я. — Результат неестественной беременности. Мы не знаем, почему рождение королевского ребенка приводит к смерти. Может, это из-за Заклинаний. Может быть, потому, что мы никогда не должны были вынашивать детей, кроме наших собственных. Что бы это ни было, мы для них лишь средство достижения цели. Они вообще не видят в нас людей. У нас нет имен в Жемчужине. Наше мнение не имеет значения.

— Но, — продолжаю я, — в этом городе есть люди, которые хотят изменений. Люди, которые рискуют своей жизнью, чтобы бороться с хваткой королевской власти. Почему они разделили нас стенами? Почему они диктуют нам, что делать с нашими жизнями, где работать, сколько зарабатывать? Почему у нас нет права самим решать, как нам жить?

— И суррогаты не единственные, с кем обращаются, как с отбросами, — добавляет Рейвен. — Весь город находится под гнетом.

— Представьте, чего мы могли бы достичь, работая мы вместе, — говорю я.

— Извините, — говорит Хна, поднимая руку, будто на уроке. — Вы сказали, что у нас наконец есть шанс с этим что-то сделать. Но… мы заперты здесь, под надзором смотрителей. Единственная наша сила — Заклинания. Я не понимаю, как поменять цвет или что-то подобное может быть полезным.

— Давайте отведем их на скалу, — говорит брюнетка по имени Соррел, дергая Рейвен за рукав — она самая младшая из всей группы девушек.

— Да, скала, — с нетерпением произносит Скарлет.

— Поверить не могу, вы знали обо всем этом и не сказали мне, — говорит Джинджер.

Скарлет выглядит смущенной.

— Я не могла; они заставили меня пообещать! Как только ты попадешь на скалу, ты увидишь — об этом просто-напросто опасно говорить. Если бы кто-нибудь узнал…

— Хорошо, хватит разговоров, — говорю я. — Время вам показать.

Эмбер, Скарлет и остальные девушки, которым мы уже показали элементы, быстро формируют круг. Скарлет берет Джинджер за руку с виноватым выражением.

— Не злись так сильно, — говорит она. — Тебе понравится то, что увидишь.

Рейвен сжимает мои пальцы. Я улыбаюсь и закрываю глаза. Я так люблю отправляться на скалу.

Это странное место, нечто неясное между реальным миром и бывшей цитаделью Паладинов. Паладины — раса женщин-воительниц, имевшие дар использования элементов и ответственные за защиту острова. Королевская власть прибыла на кораблях, объявила остров своим и убила всех Паладинов.

Или так они думали. Но Паладины выжили. Мы суррогаты являемся их потомками. Люсьен считает, что благодаря генам некоторые женщины (как я) имеют способность соединяться с элементами, в то время как другие (как моя мама) не могут. Он верит, что это рецессивная черта, как, например, голубые глаза. Сил сказала ему, что это чушь собачья, и не все можно так просто объяснить.

В любом случае, это не так важно. Девушки, находящиеся передо мной — Паладины, и время показать им, что это значит.

Скала возникла впервые, когда я спасла Рейвен жизнь после выкидыша. Я не знаю, что привело меня к этому месту — судьба, шанс или чистая любовь — но как только я туда попала, я ощутила мгновенную связь с элементами, со своим наследием. Я стала понимать себя и этот мир так, как никогда раньше.

Это мы проделали с Сиенной, Инди и Оливией. Это мы проделали со всеми девушками в инкубаторах. Привели к ним Рейвен. Доставили их на скалу.

Я закрываю глаза — секунда, и я падаю. Я слышу слабы вскрик, который, я думаю, принадлежит Тони, но все в порядке, мы уже там, где спящие обитатели Южных ворот не могут нас услышать.

На скале сейчас ночь, и идет дождь. Погода здесь часто отражает погоду в реальном мире. Или иногда погода меняется по желанию суррогата, как было, когда мы привели сюда Сиенну — шел снег, потому что Сиенна его любит.

Когда я поднимаю лицо к небу, теплые капли дождя ручейками стекают по моим щекам. Внизу простирается океан, и, хотя я едва могу различить его в темноте, я слышу волны, разбивающиеся о камни. Позади меня на ветру шелестят деревья. А по центру скалы расположена статуя — монумент из серо-синего камня, закрученный в спираль — застывшая волна, тянущаяся к небесам.