Черный Ключ - [2]

Но Оливия, Инди, Сиенна и Сил сейчас далеко в красном кирпичном фермерском доме, который я теперь называю своим домом. Они все, возможно, сейчас спят, уютно устроившись в теплых постелях, под защитой дикого леса, окружающего Белую Розу.

— Вайолет? — спрашивает Рейвен.

Я киваю.

— Я готова, — говорю я, закрывая глаза.

С Землей соединиться также легко, как скользнуть в горячую ванну. Я становлюсь землей; я позволяю стихии наполнять меня, пока мы не станем единым целым. Я чувствую грязь под ногами, тяжесть в груди. Все, что мне нужно сделать, это попросить, и земля ответит.

Копай, думаю я.

Земля Болота отличается от Фермы — грубая, разреженная и нездоровая. Звук дождя приглушает треск, когда перед нашими ногами раздвигается грязь. В своем разуме я двигаюсь дальше, прося землю раздвинуть себя ниже, ниже, ниже, пока не достигаю мягкого бурого грунта. Я легко создаю проход; Земля более чем счастлива удовлетворить мои нужды. Когда я ощущаю камни, я знаю, что достигла самого основания стены. Я толкаю свой тоннель дальше — стена толстая, и я должна убедиться, что расчищу путь.

Такое странное чувство — знать о существовании тоннеля и в то же время находиться на земле намного выше. Словно у меня две пары глаз, рук, ушей и ноздрей. Интересно, не похоже ли это на то, что чувствует Рейвен, когда слышит «шептунов» — будто у нее в голове есть еще чьи-то мысли помимо своих собственных. Я ощущаю, когда отваливается камень, и надо мной только свет и грязь. Мой тоннель поднимается; мы с землей вместе роем пространство, пока с небольшим хлопком не прорываемся сквозь слякоть наружу во внутренний двор, расположенный по ту сторону стены.

Как только работа будет выполнена, я отпущу свою связь с элементом и открою глаза.

Рейвен настороженно смотрит на меня.

— Знаешь, твое лицо выглядит так странно, когда ты это делаешь.

— Эш думает, что это красиво. Как спиритический сеанс, говорит он, но красиво.

Она закатывает глаза.

— Эш думает, что все в тебе прекрасно.

Из всех людей, которых мы оставили в Белой Розе, Эш, вероятно, единственный, кто сейчас не спит. Несмотря на то, что мы делали это так много раз во всех четырех инкубаторах, он все еще беспокоится. Я представляю его на нашем чердаке, смотрящим на решетки в сарае наверху, размышляющим, где мы, добрались ли, что если нас поймают, и когда мы будем дома.

Но я не могу позволить себе думать о том, что Эш беспокоится обо мне. Я смотрю в темный туннель.

— Пойдем, — говорю я.

Тоннель узкий, его ширины хватает только для того, чтобы пролезть по одному. За осыпающуюся землю держаться невозможно, поэтому мы с Рейвен просто съезжаем по наклонной стене, пока не достигаем дна.

На минуту мы заключены в абсолютной темноте в десяти футах под стеной, а затем мы оказываемся на стороне Южных Ворот, глядя вверх по туннелю, ведущему во двор. С этого ракурса похоже, что тоннель занимает несколько миль.

Мы взбираемся по склону и выходим во двор Южных Ворот, грязные и запыхавшиеся.

Вот где реальная опасность. Снаружи на улицах Болота никто никогда не узнает нас, кроме наших ближайших родственников. Никто не видел нас с двенадцати лет. Семья Рейвен далеко на востоке, моя на Западе, но узнать меня может только моя мать. Мой брат, Охра, теперь часть общества, работает на Ферме. И моя сестра, Хэзел, была похищена Герцогиней Озера, чтобы служить моей заменой.

Стоп. Я не могу позволить себе думать о Хэзел прямо сейчас. Я не могу позволить себе отвлекаться. Я делаю это ради нее. Ее спасения. Спасения всех суррогатов.

Но все же невозможно не волноваться. Люсьен сказал, что герцогиня договорилась с Курфюрстом. Помолвка. Между сыном Курфюрста и будущей дочерью герцогини. Он сказал, что ее суррогат — моя Хэзел — беременна.

И если это правда, то Хэзел умрет. Роды убивают суррогатов.

Нет. Я качаю головой и смотрю на Рейвен. Она была беременна, когда я вызволила ее из Жемчужины в декабре. Она выжила. И Хэзел тоже выживет. Я позабочусь об этом.

Но теперь я должна сосредоточиться на поставленной задаче.

Здание, вырисовывается перед нами, резко очерчено дождем. Оно выглядит меньше, чем я чувствовала, когда жила здесь, хотя, вероятно, это происходит от того, что я провела так много времени среди огромных дворцов Жемчужины. Кроме того, Южные Ворота являются самым маленьким из инкубаторов. Инкубатор Северных Ворот огромен. Даже в Западных и Восточных воротах больше, чем этот. В Западных Воротах есть огромный сад вокруг инкубатора и солярий в центре. Что на самом деле довольно красиво.

— Давай же, — шепчет Рейвен. Мы обходим насыпь земли, которую я вытолкнула, чтобы сделать туннель — я уберу это после того, как мы уйдем, чтобы спрятать наши следы — и пробираемся к теплице.

Стеклянная строение блестит под дождем, и мы проскальзываем внутрь и снимаем наши капюшоны. Рейвен встряхивает волосами и оглядывается.

— Мы рано?

Я достаю карманные часы Эша. Тридцать секунд до полуночи.

— Они будут здесь, — говорю я. Внутри теплицы тепло, воздух наполнен и запахом растений, земли, корней и цветов. Мягко барабанит дождь, пока мы с Рейвен ждем.

Ровно через пять секунд после полуночи я могу разглядеть фигуры в капюшонах, спешащие через двор. Затем открывается дверь в оранжерею, и заваливается группа девушек, которых мы ждали.