Чёрный караван - [39]
— Отец! Смотри, Мелекуш догоняет! Йылдырыма догнал… Смотри!
Ораз-бай не поднял головы, ответил дрогнувшим голосом:
— Потяни меня за полу халата, когда лошади приблизятся к финишу, сынок!
В этот момент Мелекуш догнал и Йылдырыма, показалось, что он и его обгонит. Зрители прямо обезумели, из-за невообразимого гама невозможно было расслышать слов соседа.
Наездник, скакавший на Йылдырыме, начал стегать его плетью. Но не отставал от него и соперник. Два коня, словно в одной запряжке, шли рядом. Сын Ораз-бая потянул отца за полу:
— Отец! Пришли!
Ораз-бай вскочил на ноги, словно на него кто-то напал, и вдруг гаркнул во всю глотку:
— Бей сильнее!
В этот миг лошади, как вихрь, пронеслись мимо нас.
Невозможно было понять, какая из них раньше миновала черту финиша.
Но Эрнепес-бай все равно торжествующе воскликнул:
— Йылдырым взял… Нечего и говорить!
— Что-о? — Казалось, к горлу Ораз-бая приставили нож. — Ты знаешь что, бай… Ты не поступай по пословице: «Трус спешит вперед».
— А чего мне бояться? — Эрнепес-бай тоже повысил голос. — Еще не родился такой, который мог бы испугать меня! Кто ты, чтобы угрожать мне?
— Ты не задирайся!
— А что ты мне сделаешь?
Казалось, Ораз-бай без дальних слов кинется на Эрнепес-бая. Но, видимо, сообразив, что ему в таком случае несдобровать, он с трудом подавил свой гнев. Перевел дыхание и обратился к окружающим:
— Сарыки, выходи!
Призыв полетел из уст в уста и в считанные секунды разошелся по всей площади. Вскоре десятки всадников выделились из толпы и, собравшись в сторонке, замерли в ожидании нового приказа.
Окружающие начали уговаривать Эрнепес-бая и Ораз-бая прекратить ссору. Глашатай со слезами в голосе кричал:
— Прошу, ага… Не превращайте праздник в похороны… Не сталкивайте людей… Продам все, что имею, и сам отдам верблюда. Не делайте зла… Побойтесь бога!
Уговоры не помогли. Яростно сжимая плеть, Ораз-бай выкрикнул:
— Если ты так смел, собери своих всадников и приходи послезавтра в долину. Там я тебе покажу, что сделаю. Не придешь, — значит, ты трус!
Он вспрыгнул на коня, которого подвел к нему сын, и ускакал.
Эрнепес-бай кричал вдогонку:
— Приду! Непременно приду! Собери всех своих сарыков… И теке…[43] Я покажу вам, кто такие эрсаринцы!
Глашатай в отчаянии швырнул свой тельпек на землю и сердито пробормотал:
— Не дай бог никому такой радости!
15
Когда до древнего Балха оставалось с полсотни километров, караван встретили в пустыне представители бухарского правительства. Здесь у них был перевалочный пункт, отсюда грузы переправляли по Амударье дальше, в Бухару. Капитан Дейли спросил, почему не перевозят грузы через Термез. Бухарец насмешливо ответил:
— В Термезе — железная дорога. А где железная дорога, там большевики. Разве можно идти с таким грузом туда, где большевики?
Весь смысл иронии бухарца мы оценили позднее. Хотя города Новая Бухара, Чарджуй, Керки и Термез и входили в состав Бухарского эмирата, в действительности же они были в руках большевиков. В этих городах железнодорожники, создав Советы, взяли всю власть в свои руки. Несмотря на это, мы решили ехать через Термез, а по пути заглянуть в Мазари-Шериф.
Под вечер мы распростились с караванщиками. Позванивая колокольцами, караван пошел на север, к Амударье, а мы на восток — к Балху. Пустынная степь вскоре кончилась, показались селения с садами и пашнями. Свободных земель тут не было, возделаны были даже склоны холмов. Аулов встречалось много, едва минуешь один, почти сразу же появляется другой. Большинство жителей здесь были узбеки. Они явно отличались от туркмен и по своему внешнему облику, и по одежде, и даже по жизненному укладу. Теперь уже не было видно убогих лачуг. По обе стороны дороги рядами шли приземистые глинобитные постройки. Вокруг домов зеленели посевы, сады, огороды. После суровой туркменской пустыни мы, казалось, попали в другой мир. Да и сами узбеки были тише, спокойнее туркмен. Быть может, суровая природа рождает суровые характеры? Возможно, и так. Чем отличаются характер и обычаи бедуинов, кочующих в пустынях Аравии, от характера и обычаев туркмен? Та же пустыня, тот же кочевой уклад жизни. Те же усобицы, кровавая резня…
К концу дня мы въехали во двор купца Бабаджана, близкого приятеля Якуба. Мы передали ему привет от караван-баши и сообщили, что на этот раз сам он не сможет его посетить. Бабаджан встретил нас с большим почетом. Тут же распорядился зарезать барана, приготовить плов. Пришли люди, живущие по соседству.
Меня познакомили с одним стариком высокого роста, атлетического сложения. Звали его Гулам-Хайдар. Он служил в личной гвардии эмира Шер Али-хана[44]. Старик оказался разговорчивым. По его словам, когда афганцы воевали с нами в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году, он состоял при самом эмире. И когда эмир бежал из Кабула в Мазари-Шериф, был в составе его охраны. Стараясь оживить воспоминания старика, я спросил его, почему эмир бежал именно в Мазари-Шериф? Старик глубоко вздохнул, покачал головой, словно я затронул самую больную его рану, и заговорил с сожалением:
— Русские обманули… Белый царь отказался от своих обещаний. А эмир многое хотел сделать.
Классик туркменской литературы Махтумкули оставил после себя богатейшее поэтическое наследство. Поэт-патриот не только воспевал свою Родину, но и прилагал много усилий для объединения туркменских племен в борьбе против иноземных захватчиков.Роман Клыча Кулиева «Суровые дни» написан на эту волнующую тему. На русский язык он переведен с туркменского по изданию: «Суровые дни», 1965 г.Книга отредактирована на общественных началах Ю. БЕЛОВЫМ.
Роман К. Кулиева в двух частях о жизни и творчестве классика туркменской литературы, философа и мыслителя-гуманиста Махтумкули. Автор, опираясь на фактический материал и труды великого поэта, сумел, глубоко проанализировав, довести до читателя мысли и чаяния, процесс творческого и гражданственного становления Махтумкули.
Совсем недавно русский читатель познакомился с историческим романом Клыча Кулиева «Суровые дни», в котором автор обращается к нелёгкому прошлому своей родины, раскрывает волнующие страницы жизни великого туркменского поэта Махтумкули. И вот теперь — встреча с героями новой книги Клыча Кулиева: на этот раз с героями романа «Непокорный алжирец».В этом своём произведении Клыч Кулиев — дипломат в прошлом — пишет о событиях, очевидцем которых был он сам, рассказывает о героической борьбе алжирского народа против иноземных колонизаторов и о сложной судьбе одного из сыновей этого народа — талантливого и честного доктора Решида.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.