Черный Камелот - [25]

– Ерунда, не может быть, – ахнул Раш.

– Не может быть? А к какому решению вы пришли сами? – Репортер взглянул на часы. – Всего полтора часа назад, когда мы с вами сидели в кафе.

– Не верю!

Конуэй шлепнул себя по лбу и рассмеялся. Замысел Шелленберга стал ему окончательно ясен.

– Вы и не должны этому верить. Так получится убедительнее. Но ведь верить должны не вы, поверить должны русские. И думаю, что имеющаяся у вас информация должна им понравиться. Все-таки какая она – письменная или устная? Во всяком случае, графу Бернадотту она ни к чему. Да вы и не сумеете добраться до Бернадотта.

– Я попытался, – возразил Раш. – Это доказывает...

– Это доказывает, что у вас действительно есть для него какое-то послание, – перебил его Конуэй.

– Чушь! Ерунда! – страстно вскричал Раш, чувствуя, что земля качается у него под ногами. – Если вам верить, все это было заранее подготовленным планом. Тогда каким же образом получилось, что я сижу здесь, с вами? Может быть, ваше появление тоже входило в план?

Конуэй улыбнулся:

– А вы, наверное, думаете, что мы с вами встретились случайно?

Раш молча уставился на него.

– Вчера вечером, – с наслаждением сообщил Конуэй, – мне позвонили и сказали, что с берлинским самолетом прибудет очень интересный пассажир.

– Вчера вечером?!

– Вот именно, гауптштурмфюрер Раш. Еще вчера вечером все было подготовлено.

– Вы это выдумали, – буркнул Раш, но его голос звучал уже менее уверенно.

Лишь эмоции мешали ему согласиться с версией Конуэя, но мозг вел свою собственную работу и делал единственно возможные выводы.

– Кто-то безошибочно рассчитал, что в такой ситуации вы непременно перебежите к русским, – объяснил Конуэй. – Кто вас ждал в гостинице, когда вы туда прибыли?

Раш не ответил.

– Ведь кто-то там был?

Немец окончательно пришел к выводу, что журналист прав. На каждый довод у него был контрдовод; все доказательства сводились к одному.

– Ваше поведение было рассчитано заранее, – продолжал Конуэй. – Это не очень лестно для вас, верно?

– Кто же на такое способен? – покачал головой Доннели. – Невозможно предсказать, как поведет себя человек в той или иной ситуации.

– Очень даже возможно, – возразил Конуэй. – Представьте себе реку, текущую по долине. Берега обрывистые, вода несется со скоростью десять миль в час. Вы бросаете что-то в воду. Куда поплывет брошенный предмет? Немцы взяли и швырнули с обрыва в реку гауптштурмфюрера Раша. И вода понесла его в заданном направлении. Мне все ясно, кроме двух вещей.

– Каких? – спросил Раш.

– Что у вас с собой за послание и кто вам его вручил. Нет, есть еще и третий вопрос. – Он с триумфальным видом обернулся к Доннели: – Кто это сказал, что я должен идти своей дорогой?

* * *

Раш еще какое-то время посопротивлялся. Не так-то просто расставаться с многолетними привычками, всем стилем жизни, даже когда рассудок уже сдался. Рашу очень не хотелось доставать из кармана два конверта. Но в конце концов, уже перед самым рассветом, он дал себя уговорить. Конверты были вскрыты, бумаги тщательно изучены. Первый пакет документов был малопонятен: какие-то цифры, сведения о денежных выплатах, проведенных через немецкий банк. Однако, судя по всему, эти цифры представляли огромную важность. Иначе банковские ведомости не были бы приложены ко второму пакету документов, смысл которого всем присутствующим был очень хорошо понятен. Это была целая пачка листков, сплошь заполненных именами. Очень важная информация, очень опасная. Мозг Раша работал в своем обычном режиме, и именно немец догадался, зачем германской разведке понадобилось сообщать такую информацию врагу.

Раш долго крыл Шелленберга самыми последними словами, а ирландцы его успокаивали. Потом они втроем стали думать, как получше распорядиться странным подарком, который преподнесла им судьба.

Час спустя, направляясь в уборную, Конуэй взглянул на телефонный аппарат и вспомнил о своей мере предосторожности – письме, оставленном в «Гранд-отеле» корреспонденту «Таймс». Репортер позвонил в регистратуру и велел уничтожить письмо не вскрывая.

Потом он вернулся к Рашу и Доннели. Теперь атмосфера в комнате была совсем иная – напряженная, но деловая. Конуэй подумал, что они втроем похожи на заговорщиков. А он обожал всяческие заговоры.

Глава 6

Когда началась вторая мировая война, у Ирландии не было собственного торгового флота. Ирландцы полагались на британские корабли, доставлявшие на остров импортные товары и вывозившие экспортные. Однако к 1945 году Ирландия обзавелась небольшим, но вполне самодостаточным флотом торговых и грузовых кораблей – приходилось в военное лихолетье обеспечивать нужды острова собственными силами. Могущественный сосед, находившийся по ту сторону Ирландского моря, был занят собственными проблемами.

И вот один из кораблей недавно созданного ирландского торгового флота, сухогруз «Леди Грегори» водоизмещением 1500 тонн, прибыл в Готтенбург, чтобы взять в Швеции груз телеграфных столбов. В ирландских болотах деревянные столбы держались недолго, их приходилось менять на новые довольно часто.

Два дня спустя «Леди Грегори» вновь вышла в открытое море, имея на борту груз бревен, а кроме того, двух пассажиров. Один из них имел при себе настоящий ирландский паспорт, да и выглядел как стопроцентный ирландец. Это был Конуэй, готовившийся в скором времени стать богачом. Второй пассажир слегка прихрамывал. На корабль он проник ночью, скрытно, а бумаги при себе у него были такие, что при первой же проверке и их, и их владельца немедленно арестовали бы. Причем сделала бы это любая из воюющих сторон.