Черный истребитель - [16]

Когда она проснулась, в комнате она была одна. Нет, не одна. В комнате обнаружилась кошка. Обычная серая подзаборница. Кошка бесцеремонно улеглась Таньке на грудь и смотрела в лицо, щекоча ее подбородок длиннющими белыми усами. Танька открыла глаза и показала кошке язык. Кошка слегка дрогнула веком, но уходить не подумала.

Танька уставилась в лимонно-желтые кошкины глаза и стала смотреть ей вглубь зрачков. Обычно, если так смотреть долго, то зрение чуть-чуть сдвигалось, и кошачьи глаза выглядели нарисованными ребенком. Черные пятна на цветном фоне. Если еще немного подождать, то можно было увидеть кусочек мира в кошачьем восприятии. Мир был очень цветной и очень искривленный, как в очках с сильными диоптриями. Мысли у кошек были путаные и непонятные, но ощущение от них было очень забавное — по телу начинали бегать приятные щекочущие пузырьки газа.

Но у этой кошки таких глаз не было. Через несколько минут Танька отчетливо увидела вместо желтых кошкиных глаз человеческие. Бледно-голубые, с нормальными, а не вертикальными зрачками, удлиненные, наглые и явно ее, Таньку, видящие. Глаза были неприятные. Танька какое-то время померилась с ними взглядом, но тут скрипнула дверь и Танька отвлеклась.

— Через эту кошку кто-то смотрит… — улыбаясь, сказала она Герцогу, сталкивая с себя тяжелую и щекотную животину.

— Хм-м… кто?

— Да пофиг… — равнодушно ответила Танька. — Кто-то…

Ей было глубоко все равно, кто именно смотрит. Интересен был только сам факт.

В свете дня ее одежда оказалась помятой, перепачканной в земле и всяком природном мусоре.

— Черная ткань всегда притягивает к себе белую грязь… — проворчала Танька, пытаясь привести майку и штаны в приличный вид.

Герцог снял с какого-то стула очередную камуфляжную шмотку, кинул ей. Танька закуталась в нее и выползла на кухню, где курил Маршал. Танька извлекла из его кармана сигарету, с наслаждением затянулась. На столе стояло пиво, но стаканов не наблюдалось, поэтому жажду пришлось утолять из горла.

— А ты еще и куришь? — удивился Маршал.

— Когда выпью. А пью, когда в карты проиграюсь… — хриплым спросонок голосом ответила Танька.

— И много проиграла? — спросил Маршал, глядя, как пустеет двухлитровая бутылка «Балтики». — Да. Уже вижу, что много. Не иначе — честь девичью…

Танька поперхнулась и облилась пивом.

— Ну, спасибо… — пробормотала она, стряхивая пиво с рукавов и обшлагов. — Дождался бы хоть, пока допью.

— Сейчас прямо… так ничего и не останется.

Вошел Альба с мокрыми волосами, явно из душа.

— Слушайте сюда. Сегодня пьяные безобразия и нарушения режима отменяются. Завтра подъем в 7 утра, едем на аэродром.

— Нафига? — удивилась Танька.

— Прыгать с парашютом.

— Что, и я?

— И ты.

— Я же не умею!

— Ничего, там каждое воскресенье партия перворазников. Поэтому завтра и едем.

Танька ощутимо испугалась. С парашютом она еще не прыгала. Но с Герцогом… а, пропадай моя телега!

Герцог добыл в холодильнике ломоть лаваша и, жуя его на ходу, отправился в свой спортзал.

— Буду в десять. Дом не взрывать, компьютер в окно не выкидывать, стол мой не разбирать. Веселитесь, короче.

Танька осталась наедине с Маршалом. Предчувствия ее были самыми мрачными, но они не оправдались. Включив Таньке компьютер и введя куда-то какие-то пароли, он завалился в ближайшее кресло и там заснул. Танька осталась наедине с Всемирной Паутиной. В паутине было как всегда — где-то ругались, где-то изобретали велосипеды. Утомившись от слишком ярких красок на мониторе — менять настройки было неудобно — Танька прошерстила список установленных игрушек и уселась за Dark Seed II, в очередной раз восхитившись мрачным гением Гигера.

За компьютером ей не сиделось, даже за игрушкой, и она то и дело выходила в сад, изучая кусты. В наличии были только крыжовник и красная смородина, замечательно кислая. Состояние было слегка лихорадочное. Все это было ново и ни на что не похоже. Особенно — чувство свободы.

«Хочу — про кошку скажу… — думала Танька, общипывая мелкие ягоды, — хочу — про себя. И никаких квадратных глаз, никаких пальцев у виска… бывает же! Или мне это приснилось, и сижу я в метро?»

Реальность походила на сон, но если это все-таки был сон — он был правильным.

Вернулся Герцог. Танька как раз паслась у куста возле калитки, и вышло слегка неловко — этакая Ярославна, ожидающая князя. Но Герцог этого как бы и не заметил, вяло кивнув в ответ на Танькин привет, он отправился прямиком в дом. Танька испугалась, что сделала что-то не так и тихонько присела на лавочку у входа. Где и сидела, пока не стемнело и не похолодало, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кухни. Сначала было тихо. Потом звенели кастрюли, хлопали шкафы, слышался смех Маршала и оживленный рассказ Герцога. О чем именно — слышно не было. Местонахождением Таньки никто не интересовался. Вкусно пахло пельменями. Принюхиваясь, Танька задремала.

Проснулась она от деликатного покашливания над ухом. Открыла глаза — над ней стояла, в халате поверх ночной рубашки, Алла Николаевна, дальняя родственница.

— Ты бы в дом шла… здесь ночевать рано. У нас ночи-то холодные, не то, что в Москве.

— Да я в Москве всего живу-то… я из Костромы. У нас в июне ночью и снег может выпасть.