Черный Иркут - [34]

Но тут понабежал народ! Учительница начала спасать свои школьные принадлежности, я бросился помогать, машинально откладывая в памяти: гитара цела, глобус не повреждён, их спасла парашютная сумка, приняв весь удар на себя. От гнева работников грузового склада меня спасла новенькая форма и любовь народа к лётчикам. А так бы точно запихали под погрузчик.

Через какое-то время я, к своему ужасу, услыхал, что грузовой терминал прикрыли по техническим причинам, о чём тут же мне по телефону пришлось доложить Ватрушкину.

Но он уже был в курсе произошедшего и сухо поинтересовался причинённым ущербом.

— Так, мелочи. Раздавил пару посылок, — быстро ответил я. — Но мне пообещали, что составят акт, там ничего бьющегося не было.

Говорил я машинально, но бодро, пытаясь скрыть размер произошедшей катастрофы.

— Хорошо, что только грузовой прикрыли, могли бы закрыть аэропорт. Тогда бы точно башку нам открутили, — буркнул Ватрушкин. — Ты там меня жди, я сейчас подойду.

— Кто твой командир? — нацелившись ручкой в лист бумаги, строго спросила меня начальница ночной смены с поджатыми накрашенными губами.

Я понял, что сейчас на меня будет составлен протокол.

— Иннокентий Ватрушкин, — буркнул я.

— А-а! Командир, как его, ах да, вспомнила — сарая! — накрашенная неожиданно прыснула, но тут же сделала строгое лицо. — Если бы не он, то спустила бы с тебя штаны и выпорола как следует. Чего стоишь? Давай собирай свои посылки.

Она захлопнула блокнот и ушла к себе. В помощь она прислала грузчика, который больше смахивал на породистого прикормленного волкодава.

— Выходит, с Кешей летаешь, — не то спросил, не то подтвердил свой вопрос грузчик и засмеялся лающим смехом.

— С ним, — я кивнул головой.

— Повезло!

— Не понял!

— Я говорю, тебе крупно повезло.

И всё равно я не понял, с чем повезло — с командиром или с тем, что я мало раздавил посылок. Грузчик присел на поддон, достал сигарету.

— Ты не переживай. Кто из нас в детстве мимо горшка не ходил?

Я бросил взгляд на учительницу; слова грузчика выходили за пределы педагогической этики, но вполне укладывались в те рамки, которые используют мужики, обсуждая свои сугубо деловые проблемы. Грузчик почему-то посчитал, что моя случайная напарница заслужила доверительного мужского общения. Но меня покоробило, что посторонний человек прировнял мой возраст к младенчеству; не хватало ещё, чтоб мне протянули соску.

— Ты не бери в голову! — грузчик неожидан но рассмеялся, кивнув на разбросанные вещи, которые собирала будущая учительница. — Это мелочи. А вот года три назад произошло такое! — грузчик вновь зашёлся лающим смехом. — Три дня аэропорт не работал. Все ассенизаторские машины города были тут.

— Что, так много наделал?

— Наделал. У них в экипаже был радист. В то время в городе дрожжей днём с огнём не сыскать было, вот он и привозил откуда-то с Севера дрожжи. Какая бражка, самогон без этого продукта? Да и хозяйкам в стряпне без него не обойтись. Кому-то это шибко не понравилось, сообщили куда надо, и к прилёту самолёта милиция в аэропорт пожаловала. Но Кешины друзья успели предупредить: так, мол, и так — встречают. Они сели и порулили к вокзалу. Но по пути чуть в сторонку свернули, туда, где общественный сортир на восемь дыр стоял. Его ещё до войны соорудили, и считай, что с того времени не чистили. Кеша притормозил, прикрытый самолётом радист выскочил и выбросил дрожжи в этот самый сортир.

Я увидел, как учительница насторожилась, затем сделала попытку поднять свой чемодан. Грузчик высказал неожиданную прыть: оборвав на полуслове свой рассказ, он перехватил у неё ручку чемодана и хотел одним махом забросить его в кузов. И неожиданно опустил чемодан на землю.

— Что там? — глухо спросил он.

— Книги, — виноватым голосом сообщила «парашютистка». — Я учительница.

— Слава Богу, что не пианистка! Такие тяже стибудете носить — перестанете рожать, — набрав в себя воздух, сказал грузчик и, как штангист перед снарядом, выдохнув, поднял чемодан в кузов. — Так вот, милиция обыскала самолёт, — продолжал он с той же улыбкой, — но ничего не нашла. А тут, как назло, жара, каждый день за тридцать, ну, всё и поплыло! Что было! Начальство стометровую санитарную зону вокруг аэропорта ввело. Потом бульдозерами яму сровняли и возвели нормальный толчок.

— Выходит, не было бы счастья?

У меня на языке вертелся вопрос, почему начальница смены грузового склада назвала Ватрушкина командиром сарая, но не решился — не та обстановка, чтобы заводить разговор на эту тему.

— А у нас всё через задницу доходит, — философски подытожил грузчик и, присев на поддон, достал пачку папирос.

Было видно: ликвидировать почтовый завал он не торопился.

Поблёскивая своей кожаной курткой, подошёл Ватрушкин, и мне показалось, что с его приходом в сумрачный тёмный склад заглянуло солнце; тут же откуда-то понабежали женщины, окружили моего командира, защебетали. Иннокентий Михайлович, как и подобает знатному жениху, начал их обнимать; впрочем, вскоре я убедился, что он ни на секунду не забывал целей своего визита на склад.

— Мои любимые и дорогие! — рассыпая синь своих глаз, с улыбкой говорил Ватрушкин. — Грех свой признаём и за непредвиденную работу обязуемся привезти вам рыбки. И всего, что вы пожелаете.