Чёрный ирис - [13]

– И что ты увидела? – сидящий напротив Джабраил спросил, скорее, больше из вежливости. – Жив твой Дагнар, я так понимаю? Видимо, просто чем-то занят?

– Да, занят, – у меня вырвался то ли смешок, то ли всхлип, я сама не поняла, – он сейчас кого-то убивает...

Джинн с пониманием закивал.

– Что ж, вполне весомая причина, чтобы отложить свадьбу.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – я едва не задохнулась от возмущения. – Это же сейчас где-то оборвалась чужая жизнь!

– И что? – Джабраил смотрел на меня с искренним недоумением. – Вы, люди, каждое мгновение убиваете себе подобных.

– Как-будто вы, джинны, не такие, – зло бросила я, вставая.

– Не такие, – он мрачно усмехнулся, – совсем не такие. Мы хуже.

Если верить древним летописям изначально люди и джинны жили в союзе друг с другом. Физическая мощь людей в сочетании с магией джиннов стала единственной защитой от лютующих в то время ифритов. Совместными силами порождения зла были уничтожены, но мир оказался недолог. За неимением общего врага до этого дружные расы начали выяснять отношения друг с другом. Начиная от того, кто больше сил в войне приложил, и заканчивая тем, кто кого создал.

И вот тут возникла величайшая загадка. Ведь по людским летописям именно они создали джиннов. В предначальные времена, когда каждый человек еще владел магией, кому-то пришла в голову мысль о сотворении разумных могучих слуг. И вроде бы именно так появились джинны. Щедрые люди за ненадобностью отдали им всю магию, оставив себе лишь материальную силу.

А по словам Джабраила, летописи джиннов в свою очередь гласили, что это сами джинны от скуки долгой жизни придумали создать другую расу. Но из-за своего несовершенства и вторичности люди получились во плоти, как звери и птицы. А уж магией эти недоразвитые создания и вовсе не владели.

И вот, выясняя, кто кого создал, и кто, соответственно, истинные хозяева мира, две расы пришли к непримиримой ненависти. Глобальной войны, к счастью, не началось, но тайная не прекращалась по сей день. Уязвимые к магии люди давно бы уже отправились к Матери Природе, но умудрились придумать ловушки для джиннов, уничтожая своих врагов их же собственной магией. Джабраил рассказывал, что суть камня-темницы в том, что плененный без остановки атакуется собственными силами. И чем могущественней джинн, тем хуже ему приходится.

Мы с Джабраилом ни разу не вступали в этот вечный спор 'кто же кого создал'. Я вообще считал сей факт странным и неубедительным. Неужели из-за такой мелочи могла вспыхнуть вековая вражда? Да и очень я сомневалась, что одна раса могла создать другую. Джинны ведь состояли из магии, каждый был сосредоточением света Литаира. Но кто, кроме великой богини, мог наделить свет разумом и душой? На мой взгляд, уж точно никто. Да и люди не походили на создания джиннов. Да, магия могущественна, но и не бесследна. А ведь ни в одном человеке не таилось и искры волшебства, которое вроде как и было источником людской природы. Я пыталась поговорить об этом с Джабраилом, надеялась, что он знает, в чем кроется истинная причина вражды. Но либо джинн пребывал в неведении, либо такие вопросы его уже мало волновали – всегда уходил от разговора. Клеймо изгнанника лишало его способности использовать магию, но знания-то у него остались. И он учил меня. Пусть мы оба не понимали зачем, но Джабраил, одержимый своим проклятьем, пытался продумать все ходы судьбы.

– Теперь ты уникальна, Сария, – сказал он мне однажды. В его спокойном голосе таилась искренняя гордость. Правда, гордость явно собой.

– Почему?

– Ты – предсказательница, а значит не человек. Ты потихоньку познаешь нашу магию и уже можешь воззвать к Литаиру, а значит, становишься чуточку джинном. Пусть проживешь ты совсем недолго, но по сравнению с пресной жизнью остальных людей, твоя подобна самой яркой звезде на небосклоне.

Я восторгов Джабраила не разделяла. Возможность использовать магию только лишний раз подчеркивала, что я не человек, и это очень меня угнетало. Но все равно училась я с жадностью охочего до знания неофита. И при этом всей душой надеялась, что новые способности мне никогда не пригодятся.

Видение настоящего, как ни удивительно, не подорвало моих восторженных чувств к Дагнару. Джинн снисходительно бросил что-то на тему слепой влюбленности, но я не слушала. Верила, что сегодня ночью был убит кто-то очень плохой, о чем потом непременно объявят глашатаи на главной площади. И эмирхан вновь будет благодарить Дагнара за его отвагу.

На следующий день город гудел. Взволнованный народ, судя по слухам, собирался на улицах толпами. И хотя сегодня горожанам явно было не до визитов к предсказателям, на нашей площади тоже собралось достаточно.

И не понадобилось самой слышать глашатая, чтобы узнать неприглядную правду. Стоявшие недалеко от моего шатра трое солидных купцов с жаром обсуждали столь взволновавшее всех известие. Сегодня ночью младший сын эмирхана Дастрияр подослал верных ему воинов в покои отца. Великий правитель только чудом остался жив, благодаря вовремя подоспевшей страже. Мятежный принц бежал вместе с небольшим отрядом прочь из города. И имена разыскиваемых воинов передавались из уст в уста. И только раз в десятый от разных людей услышав знакомое 'Дагнар', я все-таки осознала правду.