Черный Гость - [10]

Долевский пришел в смущение, чувствуя справедливость этих слов и убедясь из них, что его супружеские отношения не тайна для других, — А во-вторых? — спросил он нетвердым голосом,

— Во-вторых, сумасбродная страсть Долевского к волокитству. Несмотря на то, что судьба послала ему прекрасную, милую и образованную подругу, он беспрестанно любезничает с другими.

— Далее, — прервал Долевский, краснея от стыда и злости под маскою.

— В-третьих, жалкие последствия таких поступков, то есть: титло лицемера в обществе, охлаждение жены, которая, скучая одиночеством, будет непременно иметь нынешнюю ночь, в два часа, свидание в своем доме с одним очень любезным молодым человеком, влюбленным в нее до крайности.

— Лжешь! — закричал Долевский в бешенстве, — теперь уже половина третьего, а Долевская не оставляла маскарада ни на минуту: вот она тот мимо пятой колонны, как ты и сам, дрянной клеветник, можешь видеть!

— О, провинция! О, простодушие! — возопил капуцин. — сойди-ка, любезный, вниз и побеседуй с той маской, которую так наивно принял ты за Долевскую; тогда узнаешь, я ли клеветник — ты ли глупец!

— Жди меня здесь, — отвечал Долевский, — я намерен поговорить с тобою не по-маскарадному.

— Буду ждать, пожалуй, до рассвета, чтоб только досмеяться вдоволь над твоим уморительным ослеплением!

Вне себя от досады, бросился Долевский с хор и побежал к тому месту, где видел Долевскую. — Пора нам домой! — произнес он сухо, поравнявшись с известным домино.

— Поедем, милый плутишка, поедем! — зашамкал из-под маски дряблый старушечий голос, заставивший Долевского отпрыгнуть в сторону от ужаса и изумления. — Я готова ехать, — продолжало домино, настигнув Долевского и устремив на него тусклые зеленые глаза. — Что же ты стоишь, словно окаменелый? Посмотри, какая у меня славная ручка! — Тут старуха сняла перчатку и поднесла к самому его носу желтую, иссохшую, морщинистую руку. — Видишь, какие у меня острые ноготки! — прибавила она злобно и насмешливо, — доберусь я, доберусь до твоего влюбчивого сердечка!

Опрометью пустился Долевский из залы, чтоб отвязаться от этого оборотня.

— Ожегся, осекся, укололся, срезался! — кричал ему вслед неумолимый капуцин, задыхаясь от хохота,

Смущенный и рассерженный как нельзя больше, Долевский торопливо пробежал всю анфиладу комнат, отыскивая свою жену, но нигде не мог ее встретить. "Неужели проклятый капуцин сказал правду?" — повторял он, спускаясь в сени большого подъезда, где надеялся найти своего лакея. После долгих и напрасных поисков, Долевский наконец убедился, что его жена, его экипаж, его лакей, его шуба и шляпа — исчезли. Терзаемый тысячью ревнивых предположений, решился он, во что бы ни стало, скакать скорее домой, чтоб там добраться до развязки таких необыкновенных приключений.

— Послушай, любезный, — говорил он полусонному хранителю плащей и калош, — одолжи мне какую-нибудь шинель и фуражку, или хоть ливрею и картуз, чтоб доехать до дома. Я Долевский. Мой человек и экипаж пропали без вести.

— С удовольствием, — отвечал тот, узнав знакомый ему голос. — Только ливреи-то наши немножко позатасканы… будет неладно. Вот у Петрушки новая ливрея, да на беду такая длинная, что вы в ней просто запутаетесь.

— Все равно, братец; я готов окутаться теперь в саван, лишь бы скорее отсюда уехать.

— Сохрани от этого господи!.. Если б вы пожаловали часом прежде, я мог бы представить вам любой плащ, или шубу: их была здесь целая пропасть; а теперь господа разъехались и все разобрали. Но приложу ума, как услужить вам! Позвольте-ка, однако ж, позвольте: кажется, там, на верхней полке, что-то лежит.… Ну, слава богу! вот вам енотовая шуба, шляпа и калоши. Хоть они и больно ветхи…

— Ничего, братец, ничего, — говорил Долевский, торопясь облечься в оставленную Иваном Ивановичем Росниковым одежду, — я сей же час пришлю тебе обратно всю эту дрянь с моим человеком, а взамен ее возьми, пожалуйста, мой противный капуцин и маску, под которой я совсем задыхаюсь. Дарю их тебе за хлопоты; отныне я не намерен больше маскироваться! — Тут Долевский выбежал на улицу и, бросясь в сани первого попавшегося ему на глаза извозчика, помчался домой.

Х

Он был очень изумлен, заметя, что дверь маленького подъезда, доступная только ему, была не заперта. — "Нет сомнения, — кричал он, вбегая в кабинет и бросая на пол шляпу, шубу и калоши Ивана Ивановича, — нет сомнения, во всем этом кроется какой-нибудь ужасный обман, давно известный целому свету!" Тут растворил он наотмашь двери залы и побежал к Анне Петровне.

А спасенный этим порывом Росников вышел на цыпочках из залы и, зацепясь ногою за неожиданно возвращенную ему одежду, поднял ее и мигом надел на себя; затем бросился опрометью из дома.

— Из всех чудес нынешней ночи, — бормотал он, стремительно выбегая на улицу, — явление моей шубы, шляпы и калош- самое необъяснимое чудо!

Долевский вошел к Анне Петровне, сгорая адскою жаждою стать наконец лицом к лицу с вероломною, насладиться ее испугом и напрасными мольбами. Но он был встречен вовсе не так, как ожидал. При его появлении лицо Анны Петровны выразило не боязнь и замешательство, а какое-то гневное изумление, смешанное с презрением. Расширив глаза, смотрела она на своего мужа, как смотрит неприступный судья па дерзкого и закоснелого преступника.