Черный Город - [14]

— Черт побери… — пробурчал я, оглядываясь по сторонам. — Ну и набилось же здесь народу!

— Да уж, — закивала Касси. — Здесь, пожалуй, вдвое больше людей, чем должно быть. Хорошо, что мы зарезервировали каюту.

— Вы правы, — сказал профессор и, глядя на ключ, который ему дали, когда мы покупали билеты и резервировали каюту, добавил: — И не какую-нибудь каюту, а люкс номер один.

У нас, однако, сразу же поубавилось оптимизма, когда мы оказались перед потрескавшейся дверью, на которой шариковой ручкой было написано «№ 1», и открыли ее.

— Матерь Божья… — растерянно пробормотал профессор.

— Я здесь спать не собираюсь, — заявила Кассандра, едва лишь переступив через порог.

Этот так называемый «люкс» представлял собой не что иное, как душную комнатенку с двумя двойными койками, малюсеньким оконцем рядом с дверью, грязными матрасами, сложенными стопкой у стены, и тусклой лампочкой, уныло свисающей с потолка. Запах сырости был прямо-таки тошнотворным, а из угла каюты на нас уставилась парочка бесстрашных тараканов, словно бы удивляясь тому, что кто-то вдруг решился сюда зайти.

— Боже мой, — сказал я, глядя поверх плеча профессора и слыша при этом, как начинают гудеть двигатели судна, — они опять забыли положить на подушку шоколадку…

Решив использовать эту каюту просто как склад и последовав примеру других пассажиров, мы отыскали на одной из палуб в кормовой части судна подходящий уголок и повесили там гамаки, которые заранее купили в то же самое утро вместе с продуктами питания и оснащением, необходимым для того, чтобы можно было разбить палаточный лагерь.

Когда мы наконец-таки устроились, уже начало темнеть и экипаж принялся расставлять старые пластиковые столы, которым вскоре предстояло превратить «прогулочную-палубу-и-общую-спальню» в судовую столовую.

— Улисс, ты смог в конце концов решить вопрос с нашим перелетом? — спросила меня в этот момент Кассандра.

— О-о да, — ответил я, шлепая себя ладонью по лбу. — Забыл вам об этом рассказать. Когда мы послезавтра прибудем в Белу-Монти, нас там уже будут ждать.

— Правда?.. Вот здорово!

— Замечательно… — без особого энтузиазма пробурчал профессор.

— Не переживайте, проф, — попытался подбодрить его я. — И не делайте такое скучное лицо. Все будет очень интересно.

Кассандра улыбнулась и легонько похлопала меня по плечу.

— По правде говоря, я думала, что у тебя совсем свихнулись мозги, когда ты сказал, что приземляться мы не будем. Я подумала, что ты хочешь, чтобы мы прыгали с парашютом или что-то в этом роде.

— Так ведь приводниться — это отнюдь не то же самое, что приземлиться, — сказал я, с невинным видом пожимая плечами. — А мы будем садиться прямо на воду.

— Главное, что нам не придется плыть черт знает сколько дней на пирóге, — воодушевленно произнесла Касси. — Гидросамолет высадит нас прямо возле деревни племени менкрагноти. Кстати, а тебе было трудно уговорить тех парней из строительной компании предоставить нам гидросамолет?

— Нет, не очень. — Я отрицательно покачал головой. — Я рассказал им, какая сложилась ситуация, объяснил, что необходимость принятия срочных мер отчасти вызвана тем, что они построили плотину, и через пару часов мне позвонили, сообщив, что гидросамолет в нашем распоряжении. Пилот высадит нас в том месте, координаты которого я им дал, а потом, когда мы впоследствии позвоним им по спутниковому телефону, они нас разыщут, — с самодовольным видом говорил я. — Все пойдет как по маслу…

И тут — словно дурное предзнаменование — над нашими головами сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома, а затем небесные шлюзы открылись, и на «Баиа ду Гуажара» обрушился проливной дождь.

8

Утром на небе уже не было ни облачка. Со стороны носа судна ослепительно светило солнце, а с обоих его бортов были видны простирающиеся на несколько километров спокойные коричневые воды. На горизонте прорисовывалась тонкой темной линией сельва. Она казалась извилистой зеленой пограничной полосой между рекой и небом, проведенной для того, чтобы они не сливались в единое целое, — каковым они, похоже, были когда-то раньше. Небо сверху, река снизу, а между ними, не принадлежа в полной мере ни бескрайнему небу, ни огромной реке, плыло ничтожное деревянное судно, направляясь, по-видимому, куда-то в бесконечность.

Я, не дожидаясь, когда проснутся мои друзья, вылез из гамака и стал прогуливаться по палубе, чтобы размять мышцы и прийти в себя после долгой ночи, ведь поспать мне толком не удалось, потому что большая компания уже слегка подвыпивших бразильцев, которые, решив, что самое подходящее средство от жары для них — это cachaça[4], почти до самого рассвета без устали поглощали этот алкогольный напиток и горланили какие-то местные, видимо, самые популярные, песни с энтузиазмом, доходящим до безумия.

Воспользовавшись наконец-таки установившейся и, без сомнения, непродолжительной тишиной, нарушаемой только глухим гулом двигателя судна, я оперся о перила и стал любоваться изумительным пейзажем. По Амазонке вокруг нас плыли всевозможные листья, ветви и даже целые деревья (иные из них по своей длине превосходили наше судно), которые, вероятно, смыло с берега вместе с корнями во время вчерашнего ливня и которые река уносила с собой на расстояние в сотни и даже тысячи километров, чтобы вышвырнуть их в конце концов в океан, по которому они, возможно, затем доплывут аж до берегов Африки.