«Чёрный эшелон» - [8]
В дверь постучали.
Клецке оправил на себе синий мундир железнодорожного ведомства, отсунул кобуру с тяжелым «вальтером» на середину живота.
— Да!
Вошел Вольф и вскинул вверх руку.
— Хайль Гитлер!
Клецке ответил на приветствие, выдержал дипломатическую паузу. Он сразу приметил загадочный огонек в глазах молодого гестаповца. Сюрприз, герр майор.
— Приятный?
— Как будто бы… — Яволь, герр майор! — Вольф козырнул и вышел.
Спустя минуту Клецке, дымя сигарой, внимательно слушал Гоштова, говорившего по-немецки. Крынкин время от времени поддакивал, хотя ни черта не понимал.
Особого доверия эти оба не внушали. Но перспектива не дать прорваться большевистскому эшелону, овладеть ценнейшим оборудованием очень заманчива. Уходя, русские совершенно опустошили депо — ни станков, ни кранов. Локомотивы подолгу простаивают в очереди под снабжением, и начальство уже не раз выговаривало ему, как-будто он виновен в этом. А тут само просится в рот, остается только разжевать… Вольф тоже явно заинтересован в этой операции, а его влияние в комендатуре нельзя отрицать. Военный комендант, конечно, выделит взвод-другой плюс роту полевой жандармерии, и все будет в порядке…
А может, здесь ловушка?.. Впрочем, исключено: русским сейчас не до этого. Да и эти два типа слишком хлипки для роли заговорщиков… Клецке суженными зрачками прицелился в Гоштова. — Это не дезинформация?!
Гоштов вытянул руки по швам.
— Помилуйте, ваша светлость. Я русский офицер, честь русского офицера…
Водянистые глазки Гоштова за стеклами очков встретились с насмешливым взглядом Клецке.
— Гут! — сухо проговорил он и встал.
Когда Полищук прервал рассказ и вздохнул, Печкур еле выдавил:
— Договаривай, Паша… — Все погибли?! — в глазах Курбанова заметались тревожные огоньки. — Говори…
Лицо Полищука посерело.
— Не все, но часть людей попала в лапы фашистам. Курбанов наклонился к нему, глаза у него остановились.
— Кого они схватили?
— Дубов, Вагин, Косицкий, Таня, еще человек тридцать ушли в лес. Остальных согнали там, еще на станции, на товарный двор и расстреляли. Женщин, стариков, детей… Павел скрипнул зубами. Ну, а сведения эти можно сказать, «из первых рук». Он, Крынкин, гад, их еще отмыть после расстрела не успел. Встретил меня и обрадовался, сволочь, когда увидел, что на мне тоже полицейский мундир. Предложил «обмыть» это «счастье». Пришлось пойти в «забегаловку» и распить бутылку самогона. Охмелел и стал бахвалиться. «Кем я раньше был? — орет. — Паршивым шоферишкой. Крутил баранку. А теперь я пан полицай — хозяин города… Правда, немцы бьют иногда по морде, но зато я могу везде брать, чего хочу. Вот это — свобода личности! Захочу — свою „забегаловку“ открою. Надо только деньгами разжиться… Ты нашего нового начальника уже видел? Бухгалтер был, конторская крыса. А теперь?.. Мы с ним дружки, понял?.. А ты за нас держись, не пропадешь!» В общем, тут он мне все и выложил… И еще кое-что добавил.
Полищук понизил голос. — «Представь себе, кореш, говорит, — я думал, майор Клецке так себе, фриц залежалый. А у него, брат, голова работает, как магнето на автомашине. И что, вообрази себе, придумал… „Я, дескать, из захваченного большевистского эшелона — черный эшелон сделаю. Пройдет он под видом обыкновенного товарняка, секретно, прочешет лес и за собой оставит виселицы…“ Тут Крынкин аж сам перепугался своей откровенности. Вцепился в меня: „Смотри никому не ляпай, Гоштов мне как старому другу, по секрету…“» Ну, я обещал держать язык за зубами, хотя, честное слово, еле удержался, чтобы тут же его на мушку не взять.
— Да-а, эксперимент… — Печкур задумался.
— Что делать будем, батя? — озабоченно спросил Полищук.
— Фашистов бить! — вскочил со стула Курбанов, — мстить будем! — он ударил кулаком по столу.
Молча слушавший все время Алехин подошел к нему и встал рядом, плечом к плечу. Печкур положил свою руку на кулак Курбанова. — Верно, затем нас здесь и оставила партия. Только бить-то надо с умом, они хитры, а мы должны быть еще хитрее.
— Крынкин собирается показать тропу к партизанам, где, наверное сейчас Дубов и остальные наши, — добавил вдруг Полищук. — Пока помалкивает, чтобы потом продаться подороже.
— Та-ак, — заинтересовался Печкур. — Откуда ж он знает?
— Он работал в лесничестве шофером и буквально исколесил все наши леса..
— И как ты на это реагировал?
— Очень просто. Сказал, что тоже с ними пойду. А что он ответил?
— Ну, сначала поартачился, а потом согласился.
— Стало быть, он тебе верит?
— Как же, мы с ним «приятели».
— Это большая удача. — Печкур привлек к себе Полищука, потрепал по затылку. Не зря служишь в полиции! Но Павел мрачно буркнул:
— Пришью Гоштова с Крынкиным…
— Ты что, Паша, с ума не сходи, — осадил его Печкур. — Держись с гадами так, чтобы комар носа не подточил. Затем тебя и послали в полицию, чтобы там свои уши иметь.
Полищук хмуро посмотрел на него.
— Тяжело… — И горячо попросил: — Пошли меня, батя, в цех или в лес. Ну нет у меня больше сил носить полицейскую шкуру и притворяться миленьким… Гоштов с Крынкиным наших людей под расстрел поставили, а я должен улыбаться их подлым рожам. Хватит с меня, сыт по горло… Печкур сердито покачал головой.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.