Чёрный день - [18]

— Вижу, всё в порядке… А, чуть не забыл. Тут же у вас скважина есть. Нацедите мне «Боржоми». Или на худой конец «Ессентуки».

Демьянова не обманули его дурашливые интонации.

— Насколько я знаю, проверка насосного оборудования не входит в план, — не растерялся он.

— А вот здесь вы ошиблись, — резко возразил Прохоров. — Есть распоряжение по округу немедленно привести в готовность системы автономного водоснабжения убежищ.

— К какому числу?

— Немедленно — значит «вчера».

— Но нас не известили, — запротестовал Демьянов.

— Ещё как известили. Телефонограмму отправили сегодня утром.

Смешно. Даже если бы он её получил, им бы физически не хватило времени запустить агрегат. Это не говоря уже о недостающих деталях гидронасоса, которые хранились на складе фирмы-субподрядчика. На другом конце города.

— Так-так. Разобран, значит, — в голосе генерала Демьянову послышались издевательские нотки. — Будем составлять акт о нарушениях. А у вас ведь ещё генератор должен…

И в этот момент в бункере погас свет. Стало темно, как бывает только под землёй, где нет иных источников света кроме искусственных.

Глава 3. Когда всё решают секунды

Настроение у Маши было настолько хорошим, что его не мог испортить даже такой досадный случай, как поломка телефона. А то, что десять минут назад к ней чуть не прицепился милицейский патруль, она и вовсе приняла с юмором.

Трое стражей порядка у входа прочёсывал глазами толпу в поисках возможных источников угрозы. В эти смутные дни она могла исходить от кого угодно, поэтому нервы у милиционеров были на пределе, а автоматы наготове. После майских событий в столице по отделениям разослали ориентировку на десяток потенциальных террористов и террористок.

Взгляд лейтенанта на долгих пять секунд задержался на Машеньке. Причиной такого внимания был не её антропологический тип — несмотря на довольно смуглую кожу, на мусульманку она никак не походила. Всё объяснялась проще. Трое патрульных были ребятами молодыми и заскучали от несения службы, да ещё в субботу.

Взгляд был пристальный, изучающий. Он словно бы обыскал её с пристрастием, ощупал с головы до ног и только после этого продолжил сканирование толпы. Всё у девчонки было на виду — никакого пояса не спрячешь. На анархистку-антиглобалистку она не тянет и подавно. К этим товарищам всё больше идут истеричные барышни, у которых в обычной жизни ничего не клеится. Эта не такая. Нормальная девка. Единственный взрыв, которым она может угрожать обществу — демографический, ха. Но это не в ведении органов внутренних дел.

Машенька спустилась по чисто подметённой, возможно, даже вымытой шампунем лестнице в прохладный полумрак подземелья. Лестница была длинной — в полсотни ступеней.

Никакого сумрака внизу не оказалось. Там было светло как днём. Коридор на всём протяжении освещался яркими люминесцентными панелями, свет которых почти не отличался от солнечного. Но далеко впереди, в конце тоннеля, виднелся, как и полагается, свет уже настоящий, дневной.

Переход был широк, и свободное пространство под землёй использовалось на благо коммерции. Вдоль обеих стен тянулись нескончаемые ряды витрин, предлагавших много разностей, приятных женскому сердцу: бижутерия, косметика, разные тряпочки, то, что называют модным словечком «аксессуары», разные мелкие безделушки, которым трудно найти применение даже самому пытливому уму. Машенькин взор, не останавливаясь, скользил по ассортименту виртуальных игр и китайской электроники, игнорировал новомодные виртуальные прибамбасы, ненадолго задерживаясь на «золотых» украшениях и стеллажах музыкальных киосков и значительно дольше — на помадах, тушах, лаках и прочих примочках для разных участков тела. В человеке всё должно быть прекрасно, как правильно сказал какой-то умник. Покупать она ничего не собиралась, но ей было интересно всё посмотреть, потрогать и прицениться.

В коридоре пахло пластиком, краской и почему-то беляшами. Запах химии был слаб и совсем не раздражал, а наоборот, вызывал приятные, хотя и неосознанные ассоциации с наведением чистоты и порядка.

Следуя за манящим ароматом беляшей, Маша приблизилась к аккуратному киоску с одноименным названием и купила у чистого, опрятного продавца нерусской наружности два горячих чебурека, одну самсу и стакан чая. Цена её приятно удивила. В палатке на остановке те же самые чебуреки были дороже на рубль, но раза в полтора меньше, да и фарша в них явно не докладывали.

Прямо напротив киоска в стене располагалась массивная металлическая дверь метра два высотой, закрытая железной решёткой, которая не имела снаружи никаких признаков замка. На ней аршинными красными буквами было выведено: «28-В»

Будь девушка полюбопытнее, её бы это заинтересовало, куда может вести эта дверь. И что означает номер на ней. Но, зная Машеньку, можно догадаться, что она не стала забивать этим голову. Вместо этого она устроилась там же за маленьким столиком и немедленно съела один чебурек и острую, переперчённую самсу, запивая всё горячим чаем.

Чернышёва была свободна от большинства предрассудков, в том числе и от тех, что касались диет. В то время как миллионы её сверстниц старались приблизиться к недостижимому идеалу, она ела то, что ей нравилось, в таких количествах, в каких ей хотелось, и не делала трагедии из лишних калорий, справедливо полагая, что лишними они не будут. На самом деле, при Машином ритме жизни ей требовалось большое количество энергии, чтобы восполнять ежедневные расходы. Не из воздуха же её брать.