Черный человек - [11]

Кислая ухмылка. Начали объявлять его рейс. Он прикончил остывшие остатки пампасбургера «Оле», вытер пальцы и ушел.

Во время полета в Майами он плохо спал, терзаемый снами о тихих коридорах «Фелипе Соуза», в обморочном ужасе от того, что призрак Габи медленно плывет за ним в тиши низкой гравитации. Ее лицо спокойно, чудом не изуродовано смертельным выстрелом, мозг вязко сочится из дыры в затылке, которую сделала его пуля. Вариация на привычную тему, но ничего нового – очередная женщина, что скользит за ним по пустынному космическому кораблю, никогда не касаясь его, и шепчет, шипит в ухо среди мертвой звенящей тишины.

Он резко проснулся, весь в поту, от объявления пилота, что начинается посадка в Майами, и что вылет из аэропорта по соображениям безопасности закрыт, так что в обозримом будущем никакие пересадки производиться не будут. По поводу вариантов временного проживания следует обращаться…

Дерьмо.

Виргинский суборбитальный челнок был бы в небе над Лондоном уже через сорок пять минут после вылета из Майами. Карл отправился бы домой, успев предварительно заказать ужин в ресторане «Баннере», и лежал бы в собственной постели, в своей квартире на одной из обсаженных деревьями улиц Крауч-Энда. И проснулся на следующее утро попозже, а за окном пели бы птицы, и преломленный облаками солнечный свет просачивался бы сквозь яркую листву. Немного британского лета на реабилитацию – учитывая его ранение, Агентство не отказало бы – и между Карлом и удручающей обстановкой лагеря «Марс-Подготовительный» пролегла бы целая Атлантика.

Вместо этого он тащил свой чемодан по широким, ярко освещенным залам, между голоэкранами размером десять метров на два. Они внушали: думаешь, там только красные скалы и шлюзовые камеры? Подумай еще раз, а мы возьмем и пошлем победителей на Марс. Майами был трансамериканским транспортным узлом и, значит, транзитным центром всех компаний, участвующих в Колониальной Инициативе Западных Стран. Пару лет назад во время полета он прочел в одном из тех дурацких цветных журналов, что всегда к услугам пассажиров, статью некой сильно переоцененной журналистки, которая писала: «В настоящее время каждый седьмой пассажир в аэропорту „Майами-Интернациональный” летит по делам, имеющим прямое или косвенное отношение к Марсу и программе КОЛИН. И тенденция такова, что это число растет». Сейчас, скорее всего, это уже один из четырех.

Карл проехал сквозь залы на траволаторах и эскалаторах, все еще чувствуя легкое кодеиновое онемение. Он добрался до задворок терминала, где высилось новое здание отеля «Мариотт», взял номер с панорамным видом и заказал медицинское обследование. Все это Карл оплатил картой Агентства. Как контрактник он имел довольно ограниченный расходный аккредитив – работа по легенде в любом случае предполагала, что он будет расплачиваться пластиной вафера или наличными, а траты впоследствии возмещались ему в гонораре, – но на пару (в худшем случае) дней, пока он не вернулся в Лондон и официально не закрыл дело Грея, на счете была вполне себе кругленькая сумма.

Пора пустить ее в дело.

В номере он снял куртку и рубашку-веблар, свалил грязную одежду в кучу на полу и пятнадцать минут отмокал под горячим душем. Меш исчез, втянулся обратно в свое спинномозговое логово, и Карл превратился в каталог синяков, каждый из которых теперь давал о себе знать сквозь истончающуюся вуаль кодеина. Заклеенная рана в боку болела при каждом движении.

Он вытерся большим мохнатым полотенцем и уже натягивал самые чистые из своих ношеных парусиновых штанов, когда в дверь позвонили. Карл схватил футболку, опустил взгляд на рану и пожал плечами. Особого смысла одеваться нет. Он отшвырнул майку и направился к двери, по-прежнему голый до пояса.

Гостиничным врачом оказалась привлекательная молодая латиноамериканка, которая, видимо, интернатуру проходила в республиканской больнице неблагополучного района, потому что едва подняла ухоженную бровку, когда увидела ножевое ранение.

– Давно в Майами? – спросила она.

Он улыбнулся и покачал головой:

– Это произошло не здесь. Я только что прилетел.

– Понимаю. – Однако ответной улыбки он не дождался. Она встала позади него и принялась нажимать длинными прохладными пальцами на кожу около раны, проверяя, хорошо ли та склеилась, причем делала это не слишком-то осторожно. – Так вы один из наших прославленных военных советников?

Он перешел на английский:

– Вот с этим-то произношением?

Ее губы чуть-чуть изогнулись, когда она снова обошла его и встала напротив.

– Вы британец? Простите, я думала…

– Забудьте. Я тоже этих ушлепков ненавижу. – Он не упомянул, что убил одного в прошлом году в баре Каракаса. Пока, во всяком случае, не упомянул. И снова перешел на испанский: – Ваша семья из Венесуэлы?

– Из Колумбии. Но там вечно одна и та же история – про кокаин, не про нефть. И так давно, еще с тех пор, как мои бабушка с дедушкой оттуда уехали, и это никогда не изменится. – Она направилась к своей сумке – та лежала на письменном столе – и выудила из нее портативный эхоскоп. – Вы не поверите, что иногда мне рассказывают двоюродные братья и сестры.