Черный бор - [100]
При всей возмутительной свирепости гонений, которыми ознаменовала себя латинская церковь, было бы, однако же, весьма несправедливо ей одной приписывать дух жестокой религиозной нетерпимости и порождаемые им преследования. Тот же самый дух был свойствен и протестантским церквам. Различие в размерах и формах протестантских гонений преимущественно зависело от того, что протестантскому духовенству не принадлежали влияние и власть, которыми латинское духовенство могло пользоваться в латинских странах. Догматическое оправдание, даже догматическая проповедь гонений и насилий одинаково встречались как в латинском мире, так и в протестантском. Кровь проливалась, ad majorem Dei gloriam, в том и в другом. Одним римским папой одобрено избиение альбигенсов, другим торжественно принесено благодарственное молитвословие за Варфоломеевскую ночь. Меланхтон и другие протестантские богословы письменно выразили свое сочувствие сожжению Сервета Кальвином. Нокс (Knox) предпочитал нападение десяти тысяч врагов отслужению в Шотландии одной латинской мессы.
Несправедливо было бы также не признавать великих заслуг западной церкви в предшествовавшие гонениям века. «В течение нескольких столетий, — говорит Лекки, — благодатное влияние церкви обнаруживалось по всем направлениям. Язычество было подавлено, и случаи преследования по делам веры встречались редко. Наказание еретиков признавалось необходимым в принципе; но ереси не возникали или, по крайней мере, не могли распространяться. Римское католичество совершенно соответствовало, в то время, умственным потребностям и общественному строю западной Европы»[37]. Оно не было деспотическим, потому что допускавшийся им простор мысли был на уровне требований времени. Церковь была не обособленным органом, действовавшим в виде одного из прочих элементов, друг друга уравновешивавших властей, но всеобщей, всепроникающей силой, оживлявшей весь общественный строй. В то время образовалось типическое единство всех частей этого строя, которое впоследствии уже не восстановлялось. Сословия, гильдии, феодальная система, монархизм, народные нравы, законы, научные занятия, даже публичные увеселения — все проистекало от учения церкви и ее представителей, все осуществляло понятия и взгляды духовенства, обнаруживало одинаковые общие стремления и представляло бесчисленные черты аналогического соответствия или согласия. Коренных противоречий не встречалось. Церковь была средоточием христианского мира; ее дух проникал во все круги обыденных отношений общественной жизни и придавал особые оттенки даже тем учреждениям, которые им не были созданы. При таких условиях не было простора для ересей. Особенности той или другой ереси могут зависеть от личных свойств и взглядов ее основателя; но успех и распространение еретического учения, тем не менее, показывают, что в данное время общее настроение мысли и степень твердости верований начинают уклоняться от строя понятий и убеждений церкви. Пока церковь достаточно могущественна, чтобы образовать весь умственный быт века и определять общую точку зрения для обсуждения всех современных вопросов, — ее авторитет бесспорен. Она так верно отражает в себе совокупность народных понятий, что встречающиеся частные затруднения не могут того авторитета поколебать. Средневековое католичество обладало этим могуществом в более полной мере, чем какая-либо организованная власть прежде или после него. Оно сплотило разнородные и анархические элементы, оставшиеся налицо после падения Римской империи, водворило в христианском мире понятие о единстве, стоящем выше всех племенных разделений и различий, и понятие о нравственных началах, превосходящих начало грубой силы; оно заменило полное рабство крепостной зависимостью, предуготовило почву для свободы и труда и создало коренные основы новейшей цивилизации. Католическая церковь своим влиянием и при помощи своей превосходной организации способствовала возникновению обширной сети политических, муниципальных и общественных учреждений, которые дали значительную долю материала для позднейшего образования почти всех учреждений нашего времени.
Но такое положение дел могло быть только переходным. Оно требовало подавления всякой критической и спекулятивной деятельности человеческого ума. Оно опиралось на неверные понятия о мировых событиях и должно было разрушиться при распространении более правильного на них взгляда. Разрушение началось при возрождении наук и сопровождавшем его оживленном движении мысли. С этой поры католицизм, стремившийся к невозможной в сфере его влияния неподвижности, обратился к системе крутых репрессивных мер для подавления несоответствовавших его взглядам движений. Избиение альбигенсов и учреждение инквизиции обозначают начало новой эпохи.
Строй римской церкви тогда резко противоречил, как выше упомянуто, тем началам христианства, которые ею проповедовались. На стороне иерархии не было нравственных сил, и самая идея церковного единства, лежавшая в основании главенства римского престола, была потрясена в конце XIV века так называемым великим расколом. Наступил период двоевластия (1379 г.), когда один папа распоряжался в Риме, другой — в Авиньоне. В эпоху Констанцского собора (1414 и след. гг.) даже три лица — Иоанн XXIII, Бенедикт XIII и Григорий XII — одновременно носили или присвоивали себе папский титул
