Чёрный архипелаг - [8]

По дороге к британскому районному агенту я спросил капитана:

— Ламберти не приврал насчет выбора гражданства?

— Конечно, нет! Ведь мы находимся в единственном в мире необыкновенном франко-британском кондоминиуме. Злые языки называют это странное образование пандемониум, что значит «царство демонов».

— А как это выглядит на деле?

— На Новых Гебридах существуют независимо друг от друга три административных аппарата: британский, французский и кондоминальный — и всего два кинотеатра в Виле. Общеизвестно, что высший судебный орган в этой стране — Court Joint (Объединенный суд), а его председатель назначается испанским королем. Понятно, что эта должность так и оставалась незанятой, так как много лет не было испанского монарха.

— Как же все-таки с выбором гражданства?

— Новоприбывший действительно имеет право выбора. Если он хочет подчиняться британскому закону — пожалуйста, французскому — тоже. Однако это связано, естественно, с потенциальной возможностью очутиться в тюрьме, причем имеет значение — в какой, так как, по слухам, во французской тюрьме питание лучше, зато в британской — удобнее ночлег. Так что прежде чем принять решение, следует хорошенько подумать. Может, лучше все-таки стать французом.

— А как решили вы, капитан? — поинтересовался я.

— Как гражданин я подчиняюсь английским законам. Однако вместе с «Росинантом» мы находимся в ведении администрации кондоминиума. Вы же видели, я всегда приказываю поднимать на корабле оба флага — это моя обязанность.

Мне все больше начинало нравиться это создание франко-британской бюрократии.

Благодаря известному всем и каждому капитану Бохеньскому я легко получил визу на пребывание в кондоминиуме. Симпатичный молодой англичанин даже разоткровенничался с нами. Он сказал, что его французские коллеги — люди довольно милые и толковые, но деятельность ведут преимущественно идиотскую. Выслушивая эти признания, я убедился, что англичане и французы внешне весьма тесно сотрудничают на этой территории друг с другом, однако в этой деятельности двух западноевропейских держав существуют подспудные течения, отнюдь не свидетельствующие о наличии идиллических отношений между ними.

Чиновник выдал мне не только визу, но и преподнес несколько бумагодержателей, представляющих собой створки раковин крупных моллюсков. У нас их называют тюрбанами. Каждая створка весила около двухсот граммов. Подарок этот — как бы символ сокровищ, таящихся в недрах здешних вод. Он дал мне также почитать несколько книг о кондоминиуме.

— Потом передадите с капитаном.

По пути на судно мы зашли на почту. Там Новые Гебриды еще раз продемонстрировали мне необычность своего государственного устройства. Так, марки с одинаковым рисунком продавались здесь в двух вариантах: с символами Французской Республики и Британской монархии.

— Что это за деньги на марке с изображением Дж. Кука? — спросил я у капитана.

— «Золотые франки». Они дешевле обычных новогебридских, и их надо пересчитывать, — услышал я в ответ. — Кроме того, надо знать, что у нас имеют хождение одновременно две валюты: новогебридский франк, не имеющий ничего общего с «золотым» и с колониальным франком Океании, и…австралийский доллар. Обе валюты — равноправное средство платежей. В то же время бюджет кондоминиума рассчитывается в английских фунтах стерлингов.

От всех этих объяснений у меня просто закружилась голова. Я не в силах был вникнуть в прочие особенности кондоминиума-пандемониума.

— Скоро у нас возникнут еще большие трудности, — продолжал капитан, наверное, чтобы добить меня окончательно. — В последнее время австралийский доллар был девальвирован, поэтому прежнее удобное соотношение доллара и новогебридского франка, то есть один к ста, изменится и принудит нас, видимо, пользоваться компьютером даже на базаре.

На судно мы возвратились в полдень. Было очень душно. Чувствовалось приближение ливня.

Мы остановились на Санто на несколько дней, так как для нас нашлось место на слипе, где «Росинант» мог избавиться от «бороды», образовавшейся на его обросшем наростами корпусе. До местности Палекула надо было пройти несколько миль. Я ничуть не удивился, узнав, что эта операция совершалась на стапеле, принадлежащем… японской рыболовной базе. Во время своих странствий я уже успел привыкнуть к тому, что вездесущие японцы оказываются под рукой как в африканских, так и перуанских водах, на Панамском канале и у берегов Аляски… Капитан Мачи вел переговоры со стариком японцем, который, не тратя времени даром, отделывал пепельницу из красивой цветной раковины.

Работа по очистке судна требовала нескольких дней. Я покривил бы душой, если бы сказал, что эта задержка на Санто огорчила меня.

Медленно, осторожно поднимали из воды «Росинанта». Несмотря на свою изящную обтекаемую форму, которая открылась нам во всем великолепии, наш кораблик отнюдь нельзя было назвать трансатлантическим лайнером. На небольшом судне всего лишь несколько коек в общей каюте, а на корме — стол и скамейка. Экипаж из четырех человек спал в форпике, капитан — в рулевой рубке. Во время маневрирования капитан сам становился к штурвалу, лично следил и за машиной и за курсом. Это было связное судно, доставляющее в разные точки архипелага чиновников местной администрации, врачей и специалистов по тропическому сельскому хозяйству.