Черный археолог - [121]

– Ага, это на них похоже.

– Не перебивай. Разразился скандал, и Примерная Помощница ушла из общего чата. Зато разговор продолжился в привате. Нэко ее пожалела, попыталась утешить, потом плавно перешла к подробностям. Их я тебе пересказывать не буду.

– Слушай, а ты-то как туда попал?

– Юми позвала.

Гы, спалился.

– Вот так прямо взяла и позвала?

– Ну да. Я в общей беседе попытался абстрагироваться от эмоциональной оценки и выяснить истину. Примерная Помощница восприняла это как поддержку и не возражала против моего допуска в приват. К тому же она хотела послушать совета нескольких незаинтересованных сторон.

– Ага, нашла советчика.

– Тебе не интересно?

– Интересно-интересно, продолжай.

– Примерная Помощница призналась, что ей нравится один самец, но она не знает, как себя с ним вести.

– Спасибо за «самца», братан! Все, молчу…

– Остальные подробности к делу отношения не имеют. Тебе достаточно знать, что в конце концов Помощница призналась, что влюблена в собственного босса.

– Так прямо и сказала – босса?

– Ответ положительный.

– И все? А с чего ты решил, что речь обо мне?

– По совокупности признаков.

– То есть конкретно мое имя не называлось?

– Называлось, но только имя – Павел.

Ладно, и так понятно, что про меня. Примерная Помощница, босс – куда уж прозрачнее намек. Значит, она ко мне реально что-то испытывала. Вопрос только, насколько далеко это влечение зашло.

– Когда этот разговор был?

– Непосредственно перед прибытием на Сингон.

Ага, совпадает. Потом я еще масла в огонь подлил, сначала в магазине, потом в клубе. Бедная Женька. И бедный я. Немудрено, что она на меня так обиделась. Я бы сам себе морду набил за такое. Однако что же делать?

– Все это хорошо и замечательно, но что ты от меня хочешь?

– Через несколько дней Примерная Помощница пожаловалась нам с Нэко, что тот самец недалек умом. Никаких намеков не понимает. И вообще сухарь. Кстати, это как?

– Неважно. Дальше-то что?

Если это Женька, а я в этом практически уверен, то это ее реакция на облом в отеле. Задело за живое, видимо.

– Буквально пару часов назад Примерная Помощница сообщила нам, что неназванный самец, вызвавший к себе влечение, – козел. И вообще, цитирую, «пошел он на…»

– А вот это можешь пропустить, – буркнул я.

Настроение испортилось окончательно. Хватит обманывать самого себя, ясно же, что в глубине души я надеялся и верил, что ей небезразличен. Получил подтверждение, и что же? Оказалось, что собственноручно разрушил хрупкий мостик. Правда, именно к этому я и стремился. Казалось бы, живи да радуйся. Только почему хочется в кровь разбить кулаки о стены? Или, еще лучше, о чьи-нибудь челюсти? Совесть, долг, ответственность – а может, ну их к хренам?! Что, если чувства главнее? Как там в сопливых мелодрамах говорится, любовь – всепобеждающая сила? Что меня сдерживает? Кроме дурости, понятно. Что, если это не совесть, а элементарный эгоизм? Мне последнюю пару лет было слишком комфортно в раковине. Самоустранился от всех и всяческих проблем и в ус не дул. Мо-ло-дец!

– Чего молчишь, Павел-сан?

– Обнаружен конфликт интересов. Этическое противоречие… – вздохнул я. – Короче, брат Попрыгун, ничем я тебе помочь не смогу. Считай, что я завис – не смог обработать полученные данные.

– Так ты про любовь мне растолкуешь или нет?

– Все, ушел в перезагрузку!..

Я неторопливо поднялся с кровати, отцепил, как и собирался, силовой кабель от настенного монитора и накрыл планшетник подушкой. Хочу побыть один. Разве что коньяк составит мне компанию. Я ощущал себя буквально раздавленным обрушившимся на меня за день массивом информации, требовавшей всестороннего осмысления, а потому по давнему русскому обычаю решил малодушно утопить накативший депрессняк в бутылке. Может, хоть пьяным перестану себя последней сволочью чувствовать…

Как показало следующее утро, сеанс алкотерапии не помог. Зато усугубил алкогольный токсикоз, и мне пришлось на ватных ногах тащиться в медблок, сдаваться доку Шульцу. Тот меня вернул к жизни, заодно пожурив за наплевательское отношение к организму, и продолжать веселье я постеснялся. Правда, так и не решил, как себя вести с Женькой, а потому придерживался предельно делового стиля. Та, судя по всему, мириться первой категорически не желала, а я просто не мог найти подходящих слов. Так и работали, демонстративно игнорируя друг друга. Пару раз я порывался с ней заговорить, но вовремя останавливался, так что и без того незавидное положение не усугубил. К счастью. И настроение так и осталось ни к черту. Плюс бессонница, чтоб ее.

С отвращением хлебнув остывший кофе, я собрался было переместиться на кухню – хочешь не хочешь, а завтракать надо, – но меня отвлекла трель звонка. Дребезжащий звук в утренней тишине тяжко ударил по ушам, и я едва не опрокинул кофе себе на пузо. Ругнувшись матерно, поплелся открывать. Можно было, конечно, забить, но стало любопытно, кого это в такую рань принесло.

Ранним посетителем оказался – сюрприз! – Тарасов.

– Доктор, пациента примете? – с порога огорошил он меня.

Черт, какого хрена док Шульц так рано его отпустил? Или он специально, чисто надо мной поиздеваться? Едва сдержав тяжкий стон и мысленно проклиная себя за тупость – мог бы и на дисплей видеофона глянуть, прежде чем дверь неведомо кому открывать, – я посторонился и приглашающе махнул рукой: