Черные яйца - [99]

– Ну?

– Ну вот. Собственно, я с этим и пришел.

– Погоди. Твой писатель видел на улице Лекова. А я тут при чем?

– Ну, Леков же...

– Что – «Леков»?

– Он же умер...

– М-да? И что теперь? – спросил Вавилов, начиная скучать.

– Ну как же?

Ваганян встал с кресла и прошелся по кабинету. Посмотрел в окно. Вавилов машинально посмотрел туда же. Кота на крыше уже не было.

– Так ведь Леков же...

– Что ты мне голову морочишь? – недовольно буркнул Вавилов. – Что я теперь должен делать? Денег, что ли, на похороны дать?

– Володя...

– Я – Володя, – рявкнул Вавилов. Утро переставало ему нравиться. – Я – Володя, – повторил он. – Что ты мне тут кота за яйца тянешь? Что мне делать? Я сказал: если у тебя там кто-то гавкнул, так скажи толком – помочь, похороны организовать или что там еще?

– Володя... Леков – это тот самый музыкант, которого мы...

– Ну понял я, понял. Короче, давай пиши смету, иди в бухгалтерию. И вообще – это твоя вотчина, что ты меня грузишь с утра? Бери все в свои руки и сам решай. О’кей? Может, коньячку?

– Володя... – Артур снова сел в кресло, – ты не понимаешь. Этот парень – Леков, он умер уже давно. Год назад. Мы выпустили его трибьют. Концерты делали. Бабки в этом деле крутятся хорошие. Права купили на все его песни. Гольцмана вписали к нам – он же в Питере теперь все наши акции делает.

– А-а, – Вавилов боковым зрением заметил, что кот снова появился на соседней крыше. – Ну, понял теперь. Так бы сразу и говорил. Ну так в чем суть-то?

– Огурцов мне вчера сказал, что видел Лекова на улице. В Москве. Живого.

– Ну и очень хорошо, – ответил Вавилов. – Новые песни напишет.

– Володя! Ты меня слышишь вообще?

– Более чем. Орать только не надо.

– Он же умер. Я тебе русским языком говорю – у-мер. Какие, к черту, новые песни? Как мы их подавать будем? Он умер год назад! Все права у нас! Мы на этом деньги зарабатываем...

– Большие? – вяло спросил Владимир Владимирович. Разговор начал его утомлять.

– Большие, – сказал Артур. – Вся страна его хоронила. Фильм сняли документальный.

– А-а... Точно. Было такое. Вспомнил наконец. Что же ты мне голову морочишь столько времени?

– Так я... Я же по порядку все... Короче говоря, выходит, что не умер он, а просто слился. А теперь всплыл. И с правами теперь – черт разберет, что делать?

– Погоди. Так я не понял – кто тогда умер-то?

– Хрен в пальто! – вскрикнул Артур. – Откуда я знаю, кто там умер. А то, что Лекова живым видели в Москве – это факт. Вчера мне Огурец... Огурцов то есть, сказал. Почти трезвый был, между прочим. А это так нам может боком выйти, Володя, такая вонь поднимется...

– Слушай, ты этим делом занимаешься, вот и занимайся. Мне мозги не пудри. Или ты хочешь как? Чтобы я за вас всю работу делал? Я за что тебе деньги плачу? А? За Лекова твоего сраного? Вот и разбирайся с ним сам! Все? Смету принеси, если бухгалтерию не устроит, поговорим...

– Ладно, – мрачно кивнул Артур. – Я все понял. Буду разбираться.

– Вот и молодец. Давай, Артур, крутись-поворачивайся.

* * *

Легко сказать – крутись-поворачивайся. Вавилов, он как блаженный. Ситуация-то и в самом деле куда как аховая. Если, конечно, не привиделось Огурцу. Литераторы – они народ нервный, мнительный.

Совпадение?

Хрен его знает. Жизнь – штука причудливая. Может, и совпадение. Ну, попался мужик у ларька. Ну, похож. Ну, очень похож. Так и что?

Ваганян вспомнил, как давным-давно встретил в трамвае своего двойника. Правда, двойник изъяснялся лишь по-арабски. В те времена арабских студентов тьма-тьмущая в Союзе обучалась.

Посмотрели тогда друг на друга, вытаращив глаза. Да и разошлись.

С другой стороны, что тогда было? Встретились два студента. А тут бабки. И наипервейшее правило: лучше перестраховаться. Последить за странным мужиком – вдруг, это и не Леков вовсе. А с другой стороны – время, время! Дел невпроворот. Это Вавилову легко говорить – реши, мол, сам. Он-то уже вообще почти делами не занимается. Весь концерн «ВВВ» как хорошо отрегулированный механизм работает. Многоотраслевое объединение выросло из продюсерского центра – есть даже птицеферма, которую Вавилов недавно достроил – гигантское предприятие под Москвой, видно, «ножки Буша» все шефу покоя не давали – решил продолжить свои отношения с битой птицей. В общем-то, и птицеферму уже не Вавилов строил, а деньги его. Вавилов теперь в офисе появляется в одиннадцать, а в двенадцать уже в ресторане сидит с какими-нибудь нужными людьми. Там все вопросы и решает за рюмкой «Агдама». Это у него такой же рудимент, как и «Ролекс» на запястье. С детства Владимир Владимирович этот напиток полюбил. И никак разлюбить не может. Впрочем, есть в этом шик особенный. Сидит он, допустим, где-нибудь в «Доме академиков», на карту вин даже не смотрит, а вышколенный халдей ему персонально бутылку «Агдама» несет. Самтрестовский, мутноватый, подлинный. Особенно Владимир Владимирович любит, если бутылка, что на стол к изумлению всех присутствующих официант ставит перед всемогущим «ВВ», вся опилками заляпана.

Молодец он, конечно, такую махину раскрутил – и битая птица тут тебе, и издательство престижное, и производство видеокассет, и строительный бизнес, и музыка, и автомобили, и водка. Пару телеканалов собственных имеет, одновременно – личное рекламное агентство – сам себе рекламу продает, сам у себя ее покупает, сам с собою, бывает, по неведению или в силу забывчивости, торгуется, переговоры изнурительные ведет. Но – ни одной копейки, в результате, на сторону не уходит. А Вавилов уже к этому привык. Это раньше у него радостное детское изумление возникало, когда выяснял он с похмелья, что вчера двое его администраторов вели торг друг с другом, не подозревая, впрочем, о том, что работают на одного и того же хозяина. Со временем, однако, и это перестало удивлять. Дел ведь – край непочатый, и тут, и там. Страна огромная, а он, Владимир Владимирович, один. Попробуй все в голове удержать, если курам – дай, телевидению – дай, литераторам, хоть и не столько, сколько курам, – но тоже дай. Подумаешь, Леков какой-то умер, потом ожил и права качать начал. Тут вон полтора миллиона кур снесли яйца черного цвета. А почему – неведомо. В «Доме академиков» когда сидели последний раз, астролог какой-то там же отирался. Говорил, мол, Черная Луна по Солнцу пошла. Говорил, говорил, все на бутылку «Агдама» поглядывал, о благости-неблагости вещал. А у самого кадык вверх-вниз нервно ходил. Прямо как у курицы, перед тем как яйцо снесет. Эх!