Чёрные тени красного Петрограда - [10]

Ларец Петра Великого

Мы забежали вперёд, вернёмся в год семнадцатый.

Пока правоохранительная система столицы корчилась в предсмертных судорогах, криминал, наоборот, набирал неслыханную силу. Помимо многих тысяч вырвавшихся на свободу уголовников преступную среду города активно пополняли дезертиры, толпами повалившие с фронта в тыл летом и осенью 1917 года. Уголовники и дезертиры селились по окраинам угасающей столицы, захватывали пустующие дома, бесхозные квартиры, брошенные хозяевами особняки. Там они сбивались в шайки и банды, оттуда совершали набеги на жилища добропорядочных граждан; туда же и возвращались с добычей. К октябрю город оказался в кольце криминальных анклавов. Гавань, Семенцы, Лиговка, Голодай, Полюстрово, дальние углы Песков превратились в уголовные княжества, где царствовали воровские законы и куда жалкая городская милиция боялась сунуться.

Пышным цветом расцвели два рода преступлений: уличные ограбления и налёты на квартиры. Граждан грабили и раздевали среди бела дня, в переулках и подворотнях. Это делалось спокойно и деловито, в двух шагах от проспектов и площадей, на которых кипели митинги, реяли флаги и транспаранты и где всевозможные ораторы — министры, комиссары, лидеры партий — разыгрывали из себя Маратов и Дантонов, до хрипоты кричали о свободе, равенстве, братстве, призывали грудью встать на защиту революции.

Ограблениям, причём среди бела дня, на самых людных улицах города, всё чаще подвергались магазины, лавки, ювелирные и модные салоны. Так, в один прекрасный весенний день одна и та же шайка налётчиков ограбила подряд несколько дорогих магазинов на Невском, нисколько не смущаясь наличием сотен свидетелей. Грабители погрузили баулы с деньгами и ценностями на несколько автомобилей и преспокойно скрылись.

Что магазины! В конце июля граждане услышали о неслыханном, сверхдерзком ограблении. На сей раз налёту подвергся правительствующий Сенат. Формально, до созыва Учредительного собрания, это заведение по-прежнему считалось верховным органом судебной власти в стране. И вот, как сообщает «Петроградская газета», 21 июля в 3 часа утра «подъехавшие на моторе вооружённые разбойники» покусились на это святилище Фемиды, гордо возвышающееся над Сенатской площадью напротив Медного всадника. «Грабители ранили дежурного сторожа и курьера, связали дежурного чиновника. Громилы похитили серебряный “Храм правосудия” со статуей Екатерины II в порфире, оцениваемый свыше 500 тысяч рублей, статую, изображающую коленопреклонённую Россию перед Екатериной II, 6 подсвечников из серебра, 3 фигуры конных трубачей, забрали представляющий чрезвычайную редкость ларец Петра Великого и похитили ряд драгоценных вещей». Самое интересное, что ограбление было совершено спокойно и хладнокровно, по чётко разработанному плану. «По мнению следственных властей, — продолжает свою несколько корявую речь газетчик, — этот грабёж организован антикварами по идее заграничных любителей редкостей». Заметим, что ограбление высшего суда России совершилось в то самое время, когда новоиспечённый премьер Керенский срывал голос, повсеместно крича об утверждении твёрдого революционного правопорядка и о всенародной борьбе с контрреволюцией.

Похищение «Храма правосудия» из храма правосудия выглядит символично. Так же, как и кража ларца Петра Великого: наверно, из него, как из ящика Пандоры, вылетели смертоносные демоны Гражданской войны. История с ограблением Сената, конечно же, рисует беспомощность новой власти перед криминалом. Но при этом она, так сказать, идейно выдержана в духе текущего момента. Ведь в то же время приверженцы политических партий при молчаливом одобрении правительства захватывают дворцы и дачи бывших вельмож, а ораторы на митингах призывают к уничтожению наследия проклятого царского режима и к экспроприации экспроприаторов. То, что раньше считалось преступлением, становится едва ли не основной формой общественной деятельности.

Глава вторая ЖАРКИЙ ИЮЛЬ СЕМНАДЦАТОГО ГОДА

Революционный процесс как стихийное бедствие

Знаете ли вы, что знаменитый лозунг васюкинских ОСВОДовцев — «Дело помощи утопающим есть дело рук самих утопающих» — представляет собой пародию на популярный в 1917 году лозунг анархических листовок: «Дело освобождения рабочих есть дело самих рабочих»? А ведь и написанные на красных большевистских транспарантах слова: «Вся власть Советам!» — почти точно и уже безо всякой пародии соответствуют другому анархистскому кредо: «Вся власть Советам на местах!». Анархисты и большевики в ту пору ещё шли в едином строю на штурм буржуазного мира. Первым испытанием для их недолговечного союза стали июльские события 1917 года. О которых так скупо и неохотно повествовали советские учебники истории. Ещё бы: партия большевиков оказалась в них не более чем щепкой, несомой бурными волнами. Если кто и пытался управлять потоком, так это анархисты, страстные разрушители устоев общества, о роли которых в революции большевики после своей победы постарались забыть. Кстати говоря, ещё один лозунг анархистов, заимствованный ими у Горького, реял в те дни над толпой: «Пусть сильнее грянет буря!». Вот она и грянула.