Черные такси - [3]
Тишина. Терри повторил попытку. Безуспешно. Он отступил на один-два шага назад, посмотрел наверх. Свет потух. Хорошо. Так или иначе, они дома.
В спальне наверху ждали. Кто бы это ни был, он сейчас наверняка уйдет, и они смогут продолжить.
— Пешка f7 на f5. — Голос у нее звучал хрипло и напряженно.
— Ах ты, негодница. Рокировка влево.
— М-м-м. Дай подумать. Ладья d6.
Какой ход! Его ладони замерли у нее на груди.
— Ладно, хитрюга. Пешка b2 на b4.
Сохранять ясность мысли было трудновато, но отпарировать она должна.
— Ферзь берет пешку на с4. Шах.
Эйнштейн чуть не заорал от восторга, ответ слабый, ничего ей не даст. Мягкий ритм его движений стал резче. Самое время по-настоящему устроить ей сюрприз.
— Слон на b2.
Она застонала от разочарования.
— Титан мысли!
Теперь она была уже на пути к блаженству. Эйнштейн тоже, но мыслил он по-прежнему четко. Пора пощекотать нервы другим способом.
— Рут, скажи что-нибудь этакое.
Она улыбнулась в темноту.
— Пожалуйста. Королева трахается с королем.
Ход паршивый, но звучит, ей-Богу, хорошо.
Мысли у Эйнштейна начали разбегаться, верх взяла другая сила. Он уже не мог четко представить себе доску. Ну и черт с ней.
— Я готов шлепать твою королеву по заднице всю ночь напролет. Пробью твою русскую защиту. Мне хочется…
Темп нарастал, оба дышали прерывисто, близилось финальное крещендо.
Терри опять напряг зрение и посмотрел на часы. С последнего звонка прошло почти десять минут. Чем бы они там ни занимались, у них было вполне достаточно времени, чтобы кончить. Он потянулся к альпийской горке, выудил несколько камешков.
Кровать сотрясалась до основания. Рут умудрилась сделать еще один отчаянный ход, но совершенно глупый. В последнем проблеске ясновидения Эйнштейн смекнул, как ее добить, но отложил удар еще на несколько секунд. Она тоже угадывала конец и сейчас почти желала его, чувствуя, как внутри поднимаются волны. Они были уже на пределе.
— Джейкоб, милый…
Послышался стук.
Оба замерли, разом вернулись к реальности.
— Черт, что это было? — Она искренне перепугалась.
— Не знаю…
Всего несколько секунд — и он бы поставил мат. Если не удастся продолжить прямо сейчас, ничего уже не выйдет.
— Должно быть, птица ударилась в стекло. Не бойся.
Он снова прижался лицом к ее груди.
Стук повторился.
И снова он резко поднял голову, настороженно прислушался.
— Ч-черт!..
Издалека донесся театральный шепот:
— Эйнштейн… Эйнштейн… Проснись, приятель!
Рут так и взвилась:
— Терри? Вот гад!
— Может, и он. Да плюнь ты. Он уйдет.
На всякий случай они полежали еще несколько секунд, с трудом переводя дух.
— Эйнштейн… Эйнштейн…
Голос стал громче, настойчивее, теперь он едва ли не кричал. Эйнштейн понял: все, кончен бал.
— Я его убью.
Терри кинул еще один камешек.
Рут тоже разозлилась.
— Этот псих нам все окна перебьет!
Яростно ворча себе под нос, Эйнштейн слез с кровати, раздвинул шторы и распахнул окно.
— Вали отсюда!
Он захлопнул окно, задернул шторы и, спотыкаясь в потемках, вернулся в постель. Прошла минута. Он легонько припал было к соску.
В окно опять ударил камешек.
Рут протянула руку, зажгла ночник. Взяла высокий стакан с водой, протопала к окну, открыла его и выплеснула содержимое на Терри. Но Терри был начеку и успел шагнуть в сторонку.
— Привет, Рут. Извини, дорогуша, если я не ко времени.
— Убирайся.
— Лен напал на большое дело. Требуется помощь Эйнштейна.
— А до завтра нельзя подождать?
— Завтра будет поздно. Лен говорит, все надо сделать нынче вечером.
— Пусть проваливает, так и передай.
— Ему это необходимо, Рути. Он хочет сделать Поппи подарок на Рождество.
— На Рождество? Но сейчас-то, черт побери, сентябрь!
Так или иначе, упоминание о Поппи, кажется, подействовало. Рут исчезла, а в нижнем холле зажегся свет. Дверь отворилась, на пороге стояла хмурая, растрепанная Рут в фиолетовом купальном халате, а следом вниз по лестнице тащился еще более унылый Эйнштейн в аналогичной экипировке. Впервые в жизни Терри увидел его без толстых очков. Эйнштейн подошел к двери и холодно уставился на Терри.
— Если дело не стоящее, вам, ребята, не поздоровится.
Терри внутренне улыбнулся, представив себе, как замухрышка Эйнштейн идет на них с кулаками. Что он может сделать? Звездануть модемом?
— Лен здорово загорелся.
— Ладно, тогда входи.
Эйнштейн слазил в карман за очками и прошел в комнату. Сел за компьютер, включил питание. Пока компьютер загружался, он, не оборачиваясь, спросил:
— Ну?.. Что там за дело у Лена?
— «Фернивал Энджиниринг».
— Погоди секундочку… Ага, вот она. Годовой оборот — два миллиарда, прибыль без учета налогов — двести семьдесят миллионов. Рыночная стоимость — один и шесть десятых миллиарда. Да-а, недешево. Говоришь, они собираются продавать?
— Нет, Лен сказал, они намерены купить.
— Кто их объект?
— Вот это ты и должен выяснить.
Эйнштейн хмыкнул. Раздражение быстро шло на убыль. Ему нравился и их небольшой инвестиционный клуб — по крайней мере, когда он не мешал вторничным ночам, — и способ, каким Лен и Терри вознаграждали его за помощь. Заинтересовавшись задачей, он быстро просматривал базу данных.
— Лен уверен, что компания английская? В перечне значатся четыре-пять континентальных компаний, выпускающих такую же продукцию. Две во Франции. По одной в Швейцарии, Голландии и Германии.
Молодой мужчина после несчастного случая теряет память, и теперь в его голове нет места воспоминаниям. А всё, что он узнаёт от окружающего мира, через несколько минут становится бесполезным. Но какие-то мимолётные озарения иногда посещают его уставший от беспамятства разум, не давая душе покоя. И вот в один солнечный день он решает найти клад, чтобы сохранить свою семью. И в этом непростом деле ему даже удаётся найти единомышленников…
ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ? В городке Ган-Крик, штат Невада, в самый разгар страшной бури бесследно исчезает девушка-подросток. Вторая за девять лет. Похожие случаи. Похожие обстоятельства. Только в прошлый раз девушку нашли. Мертвую, в колодце рядом с рекой, служащей источником городского водоснабжения. Убийцу так и не поймали. По мере того, как маленький городок мобилизуется и начинает поиски недавно пропавшей Дженнифер Томас, на первый план выходит один подозреваемый. Но делал ли он это? Или здесь замешано что-то еще? Что-то, чего никто не мог и представить? Для подруги Дженнифер, Кэсси Карлино, самое худшее еще впереди.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой книги по имени Макс, спасая своего друга, попал в городскую банду. Он становится учеником банды, и его начинают обучать, как и каким образом нужно выходить из любой ситуации. Главарь банды был прежде крестьянином, давшим клятву о свободе, он благодаря своим поступкам, словам и решениям стал очень влиятельным и уважаемым человеком для всех, даже для своих врагов. А ведь раб, давший клятву, становится рабом своей клятвы, даже если клятва дана о свободе.
Вы прошли ПЕРЕРОЖДЕНИЕ. Вы встретили ДВЕНАДЦАТЬ. Войдите же в ГОРОД ЗЕРКАЛ ради окончательной расплаты. Город, в котором выживших ждет второе пришествие невыразимого зла. Двенадцать были уничтожены 20 лет назад, и ужасающий век тьмы, обрушившейся на мир, закончился. Оставшиеся в живых постепенно выходят из убежищ. Они мечтают об обнадеживающем будущем и полны решимости построить общество заново. Но далеко, в мертвом мегаполисе, ждет он: Зиро. Первый. Отец Двенадцати. Мучения, которые разрушили его человеческую жизнь, преследуют его, и ненависть, порожденная его перерождением, горит ярко.