Черные собаки - [32]
Это была откровенная провокация, и она как раз начала приносить вполне ожидаемые плоды, поэтому Бернард и сорвался с места. Противники молодого человека представляли собой компанию довольно пеструю, но на кого я сразу обратил внимание, так это на двоих мужчин в деловых костюмах — юристов или бизнесменов, — стоявших прямо у края тротуара. Когда молодой человек проходил мимо, один из них молниеносно выбросил руку и ударил его в подбородок. Это был даже не столько удар, сколько пощечина. Революционный романтик отскочил в сторону и пошел дальше, делая вид, что ничего не случилось. Старуха в меховой шапке выкрикнула в его адрес какую-то длинную фразу и подняла зонтик. Стоявший рядом с ней джентльмен принялся ее успокаивать. Человек с флагом поднял свой символ веры повыше. Второй похожий на адвоката мужчина сделал несколько шагов вперед и съездил его в ухо. Удар прошел вскользь, но его хватило, чтобы парень пошатнулся. Даже не дотронувшись до того места, на которое пришелся удар, он двинулся дальше. К этому моменту Бернард успел добраться уже до середины дороги, я бежал следом.
С моей точки зрения, человек с флагом вполне заслужил все то, на что столь откровенно напрашивался. Я беспокоился за Бернарда. С левым коленом у него, судя по всему, было что-то неладное, но он, прихрамывая, широким шагом несся впереди меня. Он уже успел заметить следующий номер программы — куда более зловещую манифестацию, которая во весь опор мчалась со стороны Кохштрассе. Их было примерно с полдюжины, и они перекликались на бегу. Слова я слышал, но до какого-то момента не придавал им значения. В городе праздник, вечер выдался длинный, и вот им захотелось выкинуть хоть что-нибудь — так мне хотелось думать. Они заметили, как парня ударили по голове, и их это явно воодушевило. Им было лет по шестнадцать — двадцать. Вся эта группа буквально излучала этакую жлобскую злобу: экстравагантные деграданты с прыщавыми бледными лицами, бритыми головами и отвисшей влажной нижней губой. Турок заметил, что они бегут по направлению к нему, дернул головой, как танцор танго, и повернулся к ним спиной. Вести себя эдак вот в этом месте в день полного и окончательного крушения коммунизма мог либо мученик, заранее примеряющий нимб святого, либо безнадежный мазохист, которому доставляет удовольствие, когда его избивают публично. Понятно, что большая часть толпы считала его чокнутым и не обращала на него внимания. В конце концов, Берлин видал и не такие виды. Но сегодня степень опьянения была как раз подходящей, и в некоторых головах явно успело возникнуть смутное желание хоть кого-нибудь хоть за что-нибудь наказать — и, видимо, человек с флагом умудрился привлечь их внимание.
Я догнал Бернарда и положил руку ему на плечо.
— Бернард, не вмешивайся. Это опасно.
— Чушь, — сказал он и стряхнул мою руку.
Мы оказались возле турка на несколько секунд раньше, чем парни. От него сильно пахло пачулями. В моем представлении марксистско-ленинская мысль должна была иметь несколько иной запах. В том, что он дешевая подделка, не осталось никаких сомнений. Я едва успел сказать: «Пойдем отсюда» — и дернуть Бернарда за рукав, когда подоспела банда подростков. Он встал между ними и их жертвой и раскинул руки в стороны.
— Спокойно, — сказал он, старомодным, наполовину строгим, наполовину добродушным голосом английского «бобби».
Неужели ему и впрямь показалось, что он слишком старый, слишком худой и длинный, слишком внушительный и потому его не станут бить? Парни остановились как вкопанные, сбившись в кучу, тяжело дыша, вывалив язык и отвесив нижнюю челюсть, ошарашенные этим жердяем, этим пугалом в пальто, которое встало у них на пути. Я заметил, что у двоих на лацканах пришпилены серебряные свастики. У другого свастика была вытатуирована на костяшке кулака. Обернуться назад я не решился, но почему-то мне показалось, что турок воспользовался представившейся возможностью, чтобы свернуть флаг и улепетнуть восвояси. Двое похожих на адвокатов мужчин, поразившись тому, чем обернулась их собственная наклонность к насильственным действиям, затесались поглубже в толпу и стали наблюдать за нами.
Я огляделся вокруг, надеясь на помощь. Американский сержант и двое солдат как раз отправились на переговоры со своими восточногерманскими визави и в этот момент удалялись от нас. Удивление молодых людей быстро переросло в гнев. Внезапно двое из них рванули с места, пробежав мимо Бернарда, но знаменосец уже успел протиснуться сквозь дальние охвостья толпы и удирал теперь во все лопатки. Он завернул за угол на Кохштрассе и исчез.
Двое бритоголовых кинулись было следом, но как-то вполсилы, и вскоре вернулись к нам. Бернард тоже сойдет.
— А теперь проваливайте отсюда, — твердым голосом сказал он и махнул на них, как на стаю птиц, тыльными сторонами ладоней.
Я подумал: интересно, а оттого, что эти люди со свастиками именно немцы, как следует к ним относиться, с большим пониманием или с большим отвращением? Но тут самый маленький из них, башкастый парнишка в летной куртке, выскочил вперед и ногой ударил Бернарда в голень. Я услышал тупой звук удара ботинка о кость. Еле слышно — удивленно — выдохнув, Бернард сложился по частям и осел на асфальт.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам». Его последняя книга «На берегу» также вошла в Букеровский шорт-лист.Это, по выражению критика, «пронзительная, при всей своей камерности, история об упущенных возможностях в эпоху до сексуальной революции». Основные события происходят между Эдуардом Мэйхью и Флоренс Понтинг в их первую брачную ночь, и объединяет молодоженов разве что одинаковая неискушенность, оба вспоминают свою прошлую жизнь и боятся будущего.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом). Его «Амстердам» получил Букеровскую премию. Русский перевод романа стал интеллектуальным бестселлером, а работа Виктора Голышева была отмечена российской премией «Малый Букер», в первый и единственный раз присужденной именно за перевод. Двое друзей — преуспевающий главный редактор популярной ежедневной газеты и знаменитый композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», — заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить…
«В скорлупе» — история о предательстве и убийстве, мастерски рассказанная одним из самых известных в мире писателей. Труди предала своего мужа Джона — променяла утонченного интеллектуала-поэта на его приземленного брата Клода. Но супружеская измена — не самый ужасный ее поступок. Вместе с Клодом Труди собирается отравить мужа. Вам это ничего не напоминает? Труди — Гертруда, Клод — Клавдий… Ну конечно, Макьюэн написал роман, в первую очередь вызывающий аллюзии на «Гамлета». Но современный классик британской литературы пошел дальше своего великого предшественника. Рассказчик — нерожденный ребенок Джона и Труди, эмбрион девяти месяцев от зачатия.
«Невыносимая любовь» – это история одержимости, руководство для выживания людей, в уютную жизнь которых вторглась опасная, ирреальная мания. Став свидетелем, а в некотором смысле и соучастником несчастного случая при запуске воздушного шара, герой романа пытается совладать с чужой любовью – безответной, безосновательной и беспредельной. Как удержать под контролем остатки собственного рассудка, если в схватке за твою душу сошлись темные демоны безумия и тяга к недостижимому божеству?Иэн Макьюэн – один из «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), получивший Букера за роман «Амстердам». «Цементный сад» — его дебютная книга, своего рода переходное звено от «Повелителя мух» Уильяма Голдинга к «Стране приливов» Митча Каллина. Здесь по-американски кинематографично Макьюэн предлагает свою версию того, что может случиться с детьми, если их оставить одних без присмотра. Навсегда. Думаете, что детство — самый безоблачный период жизни? Прочтите эту книгу.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.