Черные розы - [62]
Когда прочтете, убедитесь, каким жалким кажется заявление автора статьи, что красный доктор Хашимова искусно и виртуозно проводит коммунистическое влияние, кочуя из города в город, из селения в селение.
Да благословит вас удача!
Мелби».
Внизу, после подписи, притаилась небольшая приписка: «Не кажется ли вам странным, что люди из Лагмана слишком поспешили вознаградить мистера Шнейдера дорогим персидским ковром в тысячу долларов? Не дай бог, чтобы и другие ваши коллеги последовали его неблаговидному примеру!»
Давуд долго смотрел на расплывающееся перед его глазами письмо. «Ковер… тысяча долларов… неблаговидный пример… Что все это значит?»
В кабинет вошел профессор Фахрулла. Мирза Давуд протянул ему письмо, а сам раскрыл посылку. Там вместе с журналом оказались дамские чулки, платье, женское белье, флакончик одеколона, замысловатая расческа и сто афгани денег.
— Я этого ожидал… — сказал Фахрулла, возвращая письмо коллеге.
— М-да… — мирза Давуд раскрыл журнал и вызвал сестру.
— Не знаете, где доктор Шнейдер, Зульфия?
— Пойду разыщу.
Шнейдер не заставил себя ждать. Войдя в кабинет, он, как обычно, вежливо поздоровался. Мирза Давуд не ответил на его приветствие.
— Сестра, подождите минуточку.
Зульфия замерла у двери.
— Профессор, у вас в Лагмане есть приятели?
Вопрос Давуда был настолько неожиданным, что Шнейдер вздрогнул.
— Позвольте спросить, почему это вас интересует?
— Потому, что вы оттуда получаете подарки.
— Подарки?.. Какие, например?
— Например, ширазский ковер…
— Я не знал, что каждый мой шаг контролируют!
— Профессор, вы отлично знаете, что это не так! — возмутился Фахрулла.
— Вы, господин Шнейдер, конечно, знаете, за что вас наградили?..
Шнейдер стоял бледный, не двигаясь.
Мирза Давуд подошел к столу и, взяв коробку миссис Мелби, показал Шнейдеру.
— Вот это тоже подарки. Но их прислали с иным чувством. Подарки присланы дочери садовника одной иностранкой… Как видите, посторонний человек волнуется за судьбу больной и несчастной афганской девушки, а вы…
Фахрулла заметил, как губы у Зульфии опустились и на глазах появились слезы.
— И вы, профессор, верите в искренность этого жеста?
— Безусловно!
— Напрасно! Держу пари — это очередная проделка красных.
— С каких это пор вы причисляете миссис Мелби к их разряду?
Шнейдер остолбенел.
— Миссис Мелби больше похожа на искусную миссионерку, чем на… — беспомощно залепетал он.
— Сестра, отнесите это Амаль, — сказал, не слушая его, мирза Давуд. — И не говорите, от кого.
— Ну, как же вы решаете? — обратился он к Шнейдеру, когда Зульфия вышла. — Готовы ли вы дать исчерпывающее объяснение и принести извинения?
Шнейдер вскочил.
— Я вам, господин профессор, не школьник! В таком случае… В таком случае я готов подать в отставку. — «Посмотрим, как вы затанцуете без меня», — злорадствовал он про себя, уверенный, что мирза Давуд не рискнет остаться без окулиста.
— Как вам будет угодно! — холодно произнес мирза Давуд и протянул руку к трубке звонившего телефона. — Слушаю!
— Профессор Давуд-хан?
— Да.
— Вас беспокоит доктор Скрипкин. Мир и здоровье вам…
— Вам тоже, дорогой коллега. Чем хотите обрадовать?
— О, вы даже и не подозреваете… Рядом со мной стоит доктор Хашимова.
— Саадат-ханум?! — вскрикнул мирза Давуд. — Умоляю вас, передайте ей трубку.
— Аллах, ты милостив к нам! — поднял глаза к небу Фахрулла.
Шнейдер метнул на него злой взгляд.
— Ханум, я счастлив слышать ваш голос… Мы так жаждем вас видеть! Скажите, доктор Скрипкин рассказывал вам об Амаль?
— Да, но, к сожалению, я не могу помочь… Жду самолета из Ташкента.
— Ханум, мы закроем небо Кабула!
— Даже та-ак?..
— Да, ханум. Все небесные силы встанут на сторону несчастной. Мы вызовем на помощь и дождь, и бурю, и ветер…
— И вам не жаль меня?..
— Боже мой! Но кто же поможет нашей несчастной Амаль!.. Ханум, прошу вас, примите обездоленную дочь садовника за свою. Осмотрите хотя бы ее… Я еду за вами!
Мирза Давуд бросил трубку и выбежал из кабинета.
Шнейдер наградил профессора Фахруллу злорадной улыбкой.
ОПЕРАЦИЯ ВОЗМОЖНА!
Уже более часа сидела доктор Хашимова у Амаль. Она расспрашивала ее об обстоятельствах, вызвавших болезнь, исследовала глазное дно, изучала результаты анализов, рассматривала рентгеновские снимки. Покинув палату вместе с мирзой Давудом и Фахруллой, она сказала:
— Думаю, что операция даст положительные результаты.
Афганские коллеги обрадованно вздохнули.
— Однако я должна честно сказать, — продолжала Хашимова, — операция очень сложная…
Шагая по мягкой ковровой дорожке коридора, все трое молчали. Каждый был занят своими думами. Первый оборвал тишину Фахрулла.
— Бедная Амаль!.. — со вздохом сказал он. — Если бы вы знали, ханум, как мне жаль ее! Какие лучистые у нее глаза!
— Слепота! Что может быть горше этого несчастья? — тихо сказал мирза Давуд. — Не знаю, можно ли верить статистике, но она говорит, что более миллиона людей на земле утратили зрение только из-за бельма.
— Удаление бельма теперь не проблема, — ответила Хашимова.
— Да. Весь мир благодарен советской тканевой терапии. Клиника получила труды вашего института, посвященные этой области, и мы начали опыты…
В кабинете главного врача, куда они вошли, уже давно и настойчиво звонил телефон.
Писатель Сахиб Джамал известен советским читателям как автор романов о зарубежном Востоке: «Черные розы», «Три гвоздики», «Президент», «Он вернулся», «Когда осыпались тюльпаны», «Финики даром не даются». Почти все они посвящены героической борьбе арабских народов за освобождение от колониального гнета. Повести, входящие в этот сборник, во многом автобиографичны. В них автор рассказывает о трудном детстве своего героя, о скитаниях по Индии, Ливану, Сирии, Ирану и Турции. Попав в Москву, он навсегда остается в Советском Союзе. Повести привлекают внимание динамичностью сюжетов и пластичностью образов.
«Клуб для джентльменов». Элитный стриптиз-клуб. «Театр жизни», в котором снова и снова разыгрываются трагикомические спектакли. Немолодой неудачник, некогда бывший членом популярной попсовой группы, пытается сделать журналистскую карьеру… Белокурая «королева клуба» норовит выбиться в супермодели и таскается по весьма экстравагантным кастингам… А помешанный на современном театре психопат страдает от любви-ненависти к скучающей супруге владельца клуба… Весь мир — театр, и люди в нем — актеры. А может, весь мир — балаган, и люди в нем — марионетки? Но кто же тогда кукловод?
Леонид Переплётчик родился на Украине. Работал доцентом в одном из Новосибирских вузов. В США приехал в 1989 году. B Америке опубликовал книги "По обе стороны пролива" (On both sides of the Bering Strait) и "Река забвения" (River of Oblivion). Пишет очерки в газету "Вести" (Израиль). "Клуб имени Черчилля" — это рассказ о трагических событиях, происходивших в Архангельске во время Второй мировой войны. Опубликовано в журнале: Слово\Word 2006, 52.
В книгу вошли повести и рассказы о жизни подростков. Автор без излишней назидательности, в остроумной форме рассказывает о взаимоотношениях юношей и девушек друг с другом и со взрослыми, о необходимости воспитания ответственности перед самим собой, чувстве долга, чести, достоинства, любви. Рассказы о военном времени удачно соотносят жизнь нынешних ребят с жизнью их отцов и дедов. Издание рассчитано на массового читателя, тех, кому 14–17 лет.
Бустрофедон — это способ письма, при котором одна строчка пишется слева направо, другая — справа налево, потом опять слева направо, и так направление всё время чередуется. Воспоминания главной героини по имени Геля о детстве. Девочка умненькая, пытливая, видит многое, что хотели бы спрятать. По молодости воспринимает все легко, главными воспитателями становятся люди, живущие рядом, в одном дворе. Воспоминания похожи на письмо бустрофедоном, строчки льются плавно, но не понятно для посторонних, или невнимательных читателей.
Роман португальского писателя Фернандо Наморы «Живущие в подполье» относится к произведениям, которые прочитывают, что называется, не переводя дыхания. Книга захватывает с первых же строк. Между тем это не многоплановый роман с калейдоскопом острых коллизий и не детективная повесть, построенная на сложной, запутанной интриге. Роман «Живущие в подполье» привлекает большим гражданским звучанием и вполне может быть отнесен к лучшим произведениям неореалистического направления в португальской литературе.