Черные пески - [24]

В дверь постучали и открыли, не дожидаясь ответа. Лакей в черно-сером камзоле сказал, глядя поверх Митькиной головы:

– Княжич Дин, вы приглашены на ужин. Карета заедет за вами через три с половиной часа.

– К кому?

Слуга поклонился и шагнул назад, прикрыл за собой дверь.

Карета пришла без опоздания. Молчаливый лакей открыл дверцу. Митька оглянулся на соотечественников. Князь Селл смотрел с тревогой, Юдвин - подозрительно. Княжич хотел бросить: «Я ни к кому не просился!» - но сдержался. Тревога, похожая на ту, с которой Митька рассматривал свежие чернила, не утихала.

Долго ехали вдоль стены, мимо запертых ворот и мимо открытых. Митька решил уже, что объедут Корслунг-хэл и выедут на другую сторону города, когда карета свернула к утопленной в толще камня решетке, за которой виднелось темное дерево. Сопровождающий просунул руку между прутьями и стукнул кулаком. Сорвался снег, припорошив его плащ.

Сначала открылись ворота, потом поползла вверх решетка. Стена оказалась намного толще, чем виделась из гор, въехали не во двор, а свернули в крытую галерею - темную и пахнущую сыростью. Дорога пошла вверх, Митька вцепился в сиденье. Поворот - и еще одни ворота, из частой решетки. За ними показалось небо, наполовину скрытое громадой дворца и горами.

Дверца открылась, приглашая на выход. Митька спрыгнул со ступеньки на заснеженный двор, маленький, зажатый стенами. Чуть ли не четверть двора занимало крыльцо, каменный свод которого поддерживали змеи, вставшие на хвост и пригнувшие головы. В пастях они держали колокольчики. Справа и слева от крыльца стены рассекали узкие проходы, тоже перекрытые решетками. Из них тянуло сквозняком, заставляя колокольчики звенеть.

Княжич был уверен, что уж тут-то потребуют сдать оружие, но перед ним молча распахнули дверь. Открывшийся полутемный зал показался бы мрачным, если б не лежащий на полу ковер, затканный рыжими подсолнухами. Ковер казался неуместным в каменном замке, может, потому его и не берегли - топтали как хотели.

Следом за молчаливым слугой Митька прошел анфиладой - с каждой комнатой становилось светлее, в окнах сменялись дворики, все просторнее и изысканнее украшенные каменными статуями. Двое слуг, застывших у резных дверей, шевельнулись по знаку сопровождающего. Открылись створки, и княжич очутился в самом странном кабинете, который он когда-либо видел.

Дверь открывалась ровно посредине стены. Слева пол из темных каменных плит, справа выстлан деревом, небольшие дощечки слагаются в сложный узор. На левой половине - огромный стол, на котором стоят две лампы и массивный прибор для письма; окна прикрыты портьерами.

На правой - изящные кресла вокруг накрытого столика; расшитые шторы подняты, и зимнее солнце играет на бокалах, высвечивает алые глубины вина, налитого в пузатую бутылку. Прямо - огромный камин, жерло которого увито змеями все с теми же колокольчиками в пастях. Перед камином лежит молодой золотистый сеттер и грызет мосол. На гостя он даже не взглянул, лишь стукнул хвостом по полу. Кроме собаки, больше никого в комнате не было.

Митька огляделся, все более удивляясь. Кабинет так плотно заставлен, что похож на дорогую лавку антиквара. Смешались эпохи, точно кто пробежался по прошлому и надергал, что под руку попалось. Вон высокая напольная ваза с черно-красным выпуклым рисунком, такие возили из Дарра лет триста тому назад. Рядом кованый пюпитр, они вошли в моду во времена Митькиного детства. У Динов тоже такой был, и приглашенные на музыкальный вечер певцы выставляли на него ноты. У старого изящного клавесина пристроился новый массивный табурет. Расписная ширма - на ней милые пастушки в веночках, любимый сюжет короля Гория, отца Эдвина, - наполовину скрывает часы в виде башни.

– И как, вам нравится, княжич? - громко произнесли за спиной.

Митька торопливо повернулся, склонил голову перед хозяином. Надо же было так увлечься, чтобы не заметить, как вошел этот высокий старик в теплом домашнем камзоле.

– Я рад познакомиться с вами, княжич Дин. Да вы проходите, вот сюда, - старик указал на кресло, придвинутое к накрытому столу. - Вы уже поняли, у кого находитесь в гостях?

Единственное предположение, которое было у Митьки, казалось невероятным ему же самому. Но старик усмехался, и княжич сказал:

– У Хранителя прошлого.

– Я рад, что не ошибся в вас. Да вы садитесь, Эмитрий. - Хозяин опустился в кресло, не по-старчески ровно держа спину. - Но для соблюдения приличий все же представлюсь: Хранитель Курам.

– Княжич Эмитрий Дин из рода Орла, - в тон ему ответил Митька.

Вино было отменным, еда - изысканной. Хозяин не спешил развлечь гостя легкой беседой, принятой за ужином, и Митька тоже ел молча. После голодного Иллара и сытной, но грубоватой походной пищи нежное мясо, тушеное с овощами в вине, хотелось смаковать. Позвякивала посуда, хрустально отзывались бокалы, встречаясь с горлышком бутылки. Стучал костью по полу сеттер, порыкивал на неподатливый мосол. Хранитель заговорил, только когда отодвинул тарелку и вытер пальцы белоснежным платком.

– Если бы не мятеж, княжич Дин, такие вечера были бы для вас обыденностью. Род Орла славился знатностью и богатством.