Черные люди - [3]
Черные скалы уносились назад, на них белели спящие птицы; медный месяц опускался в море.
И Тихон стал тихонько подпевать голосу Анны, что комариком звенел в памяти:
Ветер креп, все бурнее дышало, вздымалось, ходуном ходило вокруг море, глаза глядели вдаль, крепла, развертывалась шире самого моря душа, память отходила, бледнела, оставалось только то, что вот было у него в руках, у Тихона Босого… Идет он с ватагами в Белое море, в артелях тех будет человек с двести товарищей, да сети с ними, да топоры, да крупы, да хлеба на месяц, а труды впереди — ловы, работа… И широкая — как море, как лес — воля.
Широко, богато Белое море, и широка, богата, привольна Тихонова земля. Всем есть где кормиться… Дал бы Никола только удачи, как лонись[7]…
Прошлый год на версты моря валом шла сельдь. Заберись на мачту — да и оттуда не видно конца-краю серебряному блеску идущей рыбы. Кружат над рыбой крикливые птицы, камнем падая вниз, молнией взмывая вверх с добычей в клювах; со всех сторон сельдь обступили рыбы-хищники, море от них кипит сплошным белым приплеском. А за кольцом рыб бешено толчется, тоже кормится, морской зверь — нерпа, тюлень, серок вперемежку с белугами, дельфинами, с черными акулами. Киты ходят поодаль, высоко взбрасывая из дыхал фонтаны воды и пара, и солнце блестит на их мокрых спинах.
Шум и плеск волн, гул ветра, удары крепких хвостов, прыжки могучих животных в воздух, плеск и брызги от падений, пронзительные крики птиц — радость сердцу промышленных людей! Благодать море трудовым людям! Все, все взять от моря, чтобы кормить свой дом, кормить свой народ. Бери все, пользуйся, ешь, веселись. Эх, добро! Вот он, сам достаток.
Четвертый год ходит в приказчиках у своего отца Тихон Босой, мизинный[8] из четырех его сынов, а сам всего-то по двадцать третьему году. Работал прежде и в артели, справил себе шубу песцовую под камкой, кафтан камчатный с серебряными пуговицами, да полукафтанье, да сапоги. Теперь только бы жениться… Второй год крутил Тихон люд в Сёмже, Анну нашел. Без отцова благословенья да без его приказу как женишься?
Волна подкралась к борту, всплеснула, шлепнула по плечу Тихона, зашипев, ушла в сети…
— Эй, Селивёрст, поглядывай… — круто выбранился Тихон, стряхивая с себя соленую воду. Бранится, а душа все больше наливается веселой силой богатого, щедрого моря, предчувствием добычи. А где радость да сила вместе — там счастье… Пусть даже его и нет, счастья, — так будет. Наше оно, Белое, студеное, рыбное море! Все возьмем от него, что всем на потребу, жить будем красно, радостно, сытно, свободно, в достатке. И Тихон ведет свои артели за великой, веселой добычей, как допрежь того старые новгородские люди на свои синие озера да моря важивали…
«Живут люди! — думал Тихон. — И слава богу! А давно ли, как миновало литовское Лихолетье, давно ли освободился народ! Сила он, сила… И мы с Аньшей вот эдак заживем!»
Волны шумели за бортом широко и вольно, словно народ на вече.
Глава вторая. Рассказ капитана Стронга
Медные, в палисандровом ящике часы корабля «Счастливое предприятие» показывали полночь, но купцы все еще не расходились из кают-компании. Под дубовым потолком покачивался масляный фонарь, по стенам летали тени — махали руки, качались головы. Круглый стол, на нем мутное олово кружек, толстые стаканы, зеленые бутылки. В кольцах переплетов цветных окон то глянет, то пропадет красный месяц.
Купцов трое — толстый Кау, худой, длинный Эшли, молчаливый Уайт. Все они в черных шляпах, в куртках с медными пуговицами, белые воротники светлят бритые, в длинных локонах лица, розовые от вина, мяса, пива. Опасен путь в Московию, но они выглядят уверенными в успехе: все у них в полном порядке!
Их старые, островерхие дома там, в Лондоне, в Англии, крепки, прочны. Там, над Темзой, их конторы, их церкви с острыми колокольнями. Там верные банки, где они хранят свое золото, где кредитуются их предприятия. На хорошо оснащенных больших кораблях они по-хозяйски плавают по морям, открывают новые земли, прибирают их к рукам.
Купеческие голоса в сизом табачном дыму звучат сыто, самонадеянно, напористо, заглушают шум волн.
Громче всех хрипит толстый Джордж Кау, крупные его руки с большим перстнем на безымянном левой движутся над столом, то угрожая, то отвергая, то подчеркивая последовательность и четкость доказательств.
— Русская кожа! — хрипит он. Наклоняется, отхлебывает эля, трет рукой рот. — Что может быть лучше русской кожи! И заметьте — на чистом березовом дегте! Без обмана! Где в мире найдете вы такие луга, как у этих бородатых мужиков! Какой же у них скот! Джентльмены, русская кожа — это товар! Русская кожа и руки английского цехового — это шедевр! Я вам говорю!
Собрать всю русскую кожу! — вот что вечно живет, шумит, как море, в душе мистера Кау. Посадить всех сапожников Англии за работу, шить башмаки и сапоги. Развозить башмаки по всем странам, где люди ходят босиком! Обуть весь мир! Получать за такой новый, невиданный товар чистым золотом! Построить высокий гранитный дом, там будет жить счастливое многочисленное потомство энергичного предпринимателя — тоненькие дочери в золотых платьях, кружевных больших воротниках, сыновья в черном трико, в шелковых камзолах с цветными рукавами, в шляпах со страусовыми перьями. Собрать всю кожу у русских! Собрать все, что есть у этого бородатого, грубого, сильного народа с ясными, детскими глазами! Да на что им это все богатство, им, живущим в лесах, в курных избах?
Имя Всеволода Никаноровича Иванова, старейшего дальневосточного писателя (1888–1971), известно в нашей стране. Читатели знают его исторические повести и романы «На нижней Дебре», «Тайфун над Янцзы», «Путь к Алмазной горе», «Черные люди», «Императрица Фике», «Александр Пушкин и его время». Впервые они были изданы в Хабаровске, где Вс. Н. Иванов жил и работал последние двадцать пять лет своей жизни. Затем его произведения появились в центральной печати. Литературная общественность заметила произведения дальневосточного автора.
Серия «Русская зарубежная поэзия» призвана открыть читателю практически неведомый литературный материк — творчество поэтов, живших в эмигрантских регионах «русского рассеяния», раскиданных по всему миру. Китайские Харбин и Шанхай — яркое тому свидетельство. Книга включает стихи 58 поэтов, давая беспримерный портрет восточной ветви русского Зарубежья. Издание снабжено обширным справочно-библиографическим аппаратом.
В книгу Bс. H. Иванова включены три повести о русской старине, воскрешающие для современного читателя некоторые поворотные моменты истории становления и этапов развития русской государственности в XVI, XVII и XVIII веках. В «Иване Третьем» изображено время конца татаро-монгольского ига и укрепления могущества московского князя, собравшего под свою руку разрозненные русские земли, мелкие княжества и города и положившего начало европейской политике Русского централизованного государства. В «Ночи царя Петра» даны картины борьбы старого боярского уклада против петровских реформ.
Сборник произведений известного российского писателя Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) включает мемуары и публицистику, относящиеся к зарубежному периоду его жизни в 1920-е годы. Автор стал очевидцем и участником драматических событий отечественной истории, которые развернулись после революции 1917 года, во время Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Отдельный раздел в книге посвящён политической и культурной жизни эмиграции в Русском Китае. Впервые собраны статьи из эмигрантской периодики, они публиковались в «Вечерней газете» (Владивосток) и в газете «Гун-Бао» (Харбин)
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».