Черные колокола - [98]

Имре Надь, верный тону, взятому с первых же минут беседы, схватил карандаш, постучал по кофейной чашке.

— Доктор, призываю к порядку! Хватит, теперь я буду говорить! Пора, кажется, дать вам сдачу. Поскольку вы историк, ставлю вас в известность: каждый мой шаг здесь, в парламенте, на посту главы государства, продиктован волей народа. Меня радует все, что пугает и бесит вас. Вот вам и ключ к тайне моего курса, товарищи делегаты. Народ потребовал коалиционности правительства, многопартийной системы, реабилитации Миндсенти, возвышения Пала Малетера. Народ! А я — его слуга.

— Неправда! — в один голос воскликнули делегаты.

Арпад сказал:

— Вы и ваши люди организовали «давление снизу», выражение «народной воли». Мне хорошо известно, как вы принимали «рабочую делегацию», как откровенно подстрекали… Двадцать пятого октября у вас была еще одна такая делегация боршодских рабочих. И вы опять подстрекали…

— Ложь и клевета! — Надь окончательно потерял надежду загипнотизировать делегатов, обезоружить их своим добродушием и спокойствием, силой правого. Поднялся, с грохотом отодвинул тяжелое кресло. — Хватит! Я вас больше не задерживаю.

— А мы все-таки задержимся, господин премьер! Обязаны задержаться и высказать то, что нам поручила партия.

— «Партия», «партия»! — Брезгливая гримаса исказила лицо премьера. — Где она? Развалилась. Рухнула. Превратилась в обломки.

Премьер вдруг прервал себя. Поднял руки, и на его лице появилась прежняя, как в начале разговора, снисходительная улыбка — неограниченная роскошь и гибкость характера, доступные лишь коронованным особам, не боящимся упреков в непостоянстве. Король всегда постоянен — в гневе и милости, говоря «да» или «нет».

— Не будем ссориться, друзья. Попытаемся в пределах учтивости выяснить наши позиции.

— Попытаемся! — сказал Арпад. — Мне случайно вчера довелось читать некоторые ваши сочинения, распространяемые в рукописях еще до двадцать третьего октября Гезой Лошонци, Габором Танцошем, Йожефом Силади и другими.

— Что вы имеете в виду? — полюбопытствовал Надь.

— Ваши подпольные сочинения, в которых вы теоретически обосновали «разгром народно-демократического государственного строя», «ликвидацию политики блоков», выход из Варшавского пакта. В статье «Несколько актуальных вопросов» вы прямо высказались за многопартийную систему, за коалиционное правление, за союз с враждебными рабочему классу партиями. Созревшая и выношенная в подполье теория претворяется в жизнь.

Через главную, ведущую в секретариат дверь вошел человек, давно знакомый Арпаду по многокрасочным портретам. Бывший президент Венгрии Золтан Тильди, вождь партии мелких хозяев, разделяет теперь с Имре Надем власть. Одет и обут заместитель премьера, как и положено венгерскому мужику-землепашцу: белоснежная накрахмаленная рубашка, модный пиджак, дорогой галстук, лакированные туфли. Не похож поводырь на свою паству? Ничего! Так и должно быть. Вожди обязаны иметь особые приметы.

— Что, дорогой Тильди? Неотложное дело? — спросил Надь.

— Да, председатель. Извините за вторжение! — Он слегка поклонился. — Через час выступаю по радио, хочу согласовать свои тезисы. — Он положил перед Имре Надем несколько листов бумаги.

— Согласовать? — удивился премьер. — Что вы, Тильди! Наши с вами мысли согласованы на несколько лет вперед.

— Да, конечно, но… принимая во внимание важнейшее из важнейших выступление… Я бы хотел, председатель, чтобы вы взглянули. Сделайте одолжение.

— Если настаиваете… — Надь поправил пенсне, прочитал вслух, явно для делегатов — «Воля народа, национальная революция восторжествовали… Против этой воли любое насилие и сопротивление были бесполезны». — Надь оторвался от бумаги, блеснул выпуклыми стеклами пенсне. — Прекрасное начало! — Он опять уткнулся в бумагу, бегло просмотрел рукопись. — Далее, кажется, в таком же духе.

— Обратите внимание на практическую часть. Так ли сформулировано то, о чем мы с вами договорились?

— «…Я объявляю вам, — с пафосом прочитал Надь, — что правительство освободило Петера Коша от его обязанности венгерского представителя в ООН и пошлет туда новую делегацию, которая на этот раз будет представлять точку зрения нашего правительства… Нужно воздвигнуть заново столпы нашей национальной жизни… Я призываю всех венгров объединиться. Больше не нужно жертв и разрушений. Сейчас все венгры должны доказать, что они достойны этого исторического момента, который знаменует собой поворотный пункт в жизни страны…» Все отлично сформулировано, Тильди!

— Яснее ясного! — вставил Арпад.

— Что? — приложив морщинистую ладонь к уху, спросил заместитель.

— Я говорю, действительно крутой поворот. — Арпад резко повысил голос, чтобы он дошел и до глухого. — На все сто восемьдесят градусов. От социализма к капитализму, даже без остановки на обещанной промежуточной станции, именуемой «национальным венгерским социализмом».

— Не понимаю. — Тильди Золтан улыбался, вопросительно смотрел на председателя, как бы спрашивая: ввязываться в спор или не надо.

— Не беспокойтесь, Тильди! Я не дам в обиду и вас лично и нашу общую программу. Вас ждут на студии. Всего хорошего.