Чёрные деньги - [13]

- Я уверена, что знают.

- Они дали ему рекомендательное письмо?

- Нет.

- Тогда все, чем вы располагаете, - это только его слова.

- Мне кажется, вернее, мне казалось, что этого достаточно. Он говорил о них очень много, свободно и со знанием.

Но настороженность, с которой она продумывала каждое свое слово и следила за моими словами, усиливалась, и ее уверенность в своем суждении явно пошатнулась.

- Вы действительно думаете, что он в некотором роде мошенник?

- Я не пришел к заключению. Хочу, чтобы и вы этого не делали.

- И хотите вытянуть из меня имя? - произнесла она мрачно.

- Мне не нужно имя, если вы окажете мне помощь.

- А как я могу помочь?

- Свяжитесь с вашими джорджтаунскими друзьями и спросите, что они знают о Мартеле.

Она подняла голову.

- Я могу это сделать.

- Сделайте, пожалуйста. Это единственная зацепка у меня.

- Сегодня же вечером я позвоню своим друзьям.

- Могу ли я позвонить вам позднее?

- Думаю, что да.

- Сожалею, если причинил вам неприятности.

- Вы не причинили. Это вопрос морали. Правильно сделала я или нет? Конечно, если бы мы не думали о последствиях всего, что мы делаем, мы бы кончили тем, что ничего бы не делали.

- Когда он уезжает?

- Немедленно, я думаю. Сегодня или завтра.

- Он не сказал почему?

- Нет, он очень скрытный человек, но я знаю почему. Для всех он подозрителен. У него нет здесь друзей.

- Кроме Джинни.

- Он ее не упоминал.

- И он не сказал куда, направляется?

- Нет.

7

Питер встретил меня у ворот. Профессор Таппинджер был уже дома и согласился принять нас.

Он жил в соседнем, примыкающем к порту районе, куда вела доволько разбитая дорога, и единственным преимуществом этого места было то, что отсюда открывался вид на океан. Солнце, тяжелое и красное, висело сейчас над самым горизонтом. Его отражение было похоже на разлившийся на воде огонь.

Дом Таппинджеров, зеленого цвета оштукатуренный коттедж, похож был на каждый третий в ряду, если не считать его окраски. Цементная дорожка, ведущая к крыльцу, была сооружена таким образом, чтобы препятствовать любителям роликов и велосипедов всех видов. Девочка шести или семи лет открыла дверь. У нее были огромные внимательные глаза и пучок на головке.

- Папа сказал, чтобы вы прошли к нему в кабинет.

Она провела нас через затоптанную гостиную на кухню. Склонившаяся над раковиной женщина с подчеркнуто безразличным видом чистила картошку. Трехлетний малыш крутился у нее в ногах и фыркал от смеха. Она не обращала на него никакого внимания, и на нас, кстати, также. Она была мила на вид, не больше тридцати, с моложавым "конским хвостиком" на голове и голубыми глазами, которые с безразличием скользнули по мне.

- Он в кабинете, - произнесла она и локтем показала на дверь.

Мы вошли в помещение бывшего гаража, заставленного книжными полками. Флюоресцирующая лампа свисала на цепи над столом, заваленным раскрытыми книгами и газетами. Профессор сидел за столом спиной к нам. Он не повернулся, когда Питер заговорил с ним. Впечатление было такое, будто мы прервали важную работу его мыслей.

- Профессор Таппинджер? - произнес Питер.

- Я вас слышу. - В голосе чувствовалось раздражение. - Прошу подождать ещу минутку, пожалуйста. Я пытаюсь закончить фразу.

Он почесал затылок тупым концом карандаша и что-то написал. Его медно-красные волосы на висках сверкали сединой. Когда он встал, я увидел, что это невысокий человек и по крайней мере на десять лет старше своей симпатичной жены. Он, вероятно, тоже был когда-то приятным парнем, с этим чувственным ртом и хорошими чертами лица. Но он выглядел так, будто перенес недавно какую-то болезнь, и в его глазах, за стеклами очков, застыла память о ней. Его рукопожатие было довольно прохладным.

- Как поживаете, мистер Арчер? Как вы Питер? Простите, что задержал вас. Я урываю бесценные минуты сосредоточенности у этой постоянной беготни. С нагрузкой в двенадцать часов преподавательской работы и необходимой для этого подготовки не так легко выкроить время для писанины. Я завидую Флоберу, имевшему возможность тратить целые дни на поиски нужного слова.

Таппинджер обладал профессиональной привычкой говорить не останавливаясь.

Я прервал его:

- Над чем вы работаете?

- Над книгой, если у меня когда-нибудь хватит времени закончить ее. Ее тема - влияние французской литературы на современную американскую. В настоящий момент я изучаю запутанный вопрос о Стефене Крейне. Но это для вас неинтересно. Питер говорит, что вы детектив.

- Да. Я пытаюсь получить некоторую информацию о человеке, носящем имя Фрэнсис Мартель. Вам не доводилось встречать его?

- Сомневаюсь, но имя его вызывает некоторый интерес. Это одна из древнейших фамилий Франции.

- Полагают, что Мартель - француз. Он утверждает, что он политический изгнанник.

- А сколько ему лет?

- Около тридцати. Это человек довольно среднего роста, стройный и с быстрой походкой. Черные волосы, черные глаза и смуглая кожа. У него французский акцент, который меняется от сильного до малозаметного.

- И вы думаете, что он намеренно это делает?

- Не знаю. Если он и прибегает к этому, ему удалось одурачить немало людей. Я пытаюсь выяснить, кто он и что из себя представляем.