#черные_дельфины - [5]

Она одна была способна слушать Ингины описания трупа спокойно и терпеливо. Не раз ей в анатомичку привозили жертв самоубийств, она прекрасно знала все подробности в теории и на практике, но то, что от Штейна, такого сильного, живого, юморного, осталось лишь изуродованное тело висельника — потрясло даже её.

Подошла Катя, осторожно вытащила трубку из окоченевшей Ингиной руки:

— Мам, хватит звонить Жене. Ты же можешь поговорить со мной.

Она уже надела чёрную водолазку и джинсы, волосы заплела в косичку и выглядела ребёнком, хоть и старалась вести себя по-взрослому.

— Недавно ты была такой маленькой, — сказала Инга. — С горшка мне кричала: «По-пу!!» Горшок был в виде кошечки. Слово «мамапапа» везде писала, думала, что так правильно — слитно.

— Как Кефира принесли, помнишь?

— Конечно! Сначала хвост поджимал, потом ластился, потом осмелел и стал хватать за пятки, и ты на диван залезла. Он круглый, как шарик, не мог за тобой. А у Олега не было детей. Всё казалось: потом. А теперь всё. Никакого «потом» уже не будет.

— Почему он это сделал? — спросила Катя. Она посмотрела вверх, утирая слёзы.

— Я не знаю. Не понимаю. Он не собирался. Кажется, его что-то беспокоило в последнее время, я сваливала всё на нашу работу. Видимо, было что-то посерьёзнее. Но всё равно — разве это выход? Ни в коем случае! Ты слышишь? Никогда нельзя даже думать об этом!

Инга обняла дочь, и впервые за долгое время Катя не отстранилась. Они постояли молча. Новые капли разлиновывали окно. «Наклон в точности такой, как в прописях», — машинально подумала Инга. В доме напротив кто-то вышел на балкон покурить.

— Пойдём, — сказала Катя, высвобождаясь из Ингиных рук. — Скоро папа заедет. А нам надо поесть: хочется не хочется — надо. Предстоит тяжёлый день.

«Как же ты выросла!» — хотела сказать Инга, но Катя уже ушла на кухню.

Они допивали чай, когда позвонили в дверь.

— Девять двадцать, — глянула Катя на свой телефон.

— Как всегда, пунктуален! — сказала Инга про бывшего мужа. Костя, её водитель, уже ждал их внизу.

Катя открыла отцу и поцеловала его в щёку.

— Едем? — спросил Сергей. — Ты как?

— Нормально. — Инга застёгивала высокие кожаные сапоги. Ей захотелось надеть тёмные очки, чтобы никто не видел её заплаканных глаз, но день был пасмурный, и она удержалась. Оставила их на комоде в прихожей.

— Возьми, — тихо сказал Сергей, угадав её желание.

— Не нужно, — сухо отрезала Инга.

— Я пойду Дэну звякну, — сказала Катя.

Но их сосед уже стоял на лестничной площадке и ждал, прислонившись к стене. Он работал стилистом, часто помогал Инге и Олегу при съёмках для видеоблогов и хорошо знал Штейна.

— Привет, соседка, — сказал он, опустил глаза, попытался улыбнуться — не вышло.

Дэн протянул руку к Кате, потрепал её по голове — искал выход из неловкой ситуации.

Ему странно, неуютно. Он вышел из квартиры только что, а уже мечтает вернуться обратно.

* * *

Прощания в церкви не было. Приехали сразу на кладбище. Правая сторона площади перед воротами навязчиво пестрела ядовитыми оттенками оранжевого, зелёного, лилового. Разномастные искусственные цветы торчали из пластиковых ваз. Крикливой бесцеремонной пошлостью они врывались в горестный пейзаж. Сломленные потерей люди и равнодушные дальние родственники, коллеги скупали их, потому что так принято.

У одного из ларьков стояла мешковатая фигура в чёрном мужском пальто, так что сразу и не разглядишь в рассеянном покупателе женщину. Короткие чёрные волосы с проседью намокли от дождя. Полные губы выражали усмешку, а в живых проницательных глазах, обрамленных изящной оправой очков, мерцала любознательность.

— Покупать будете? — с раздражением спросила её расписная пятидесятилетняя матрёшка за прилавком.

— Нет-нет, что вы! Зачем? — изумилась женщина, вопрос показался ей нелепым.

— Женя! — окликнула её Инга.

Женщина подошла к Инге и неловко обняла её.

— Блять, никак в голове не укладывается! Такой мужик, в расцвете лет! — ругнулась она. — Как ты?

— Все говорят: держись! Вот держусь! — ответила Инга, подавляя слёзы. — А что ты тут стоишь? Договорились же у входа.

— Я пораньше приехала — хожу смотрю. Интересно!

— Тебе на работе покойников не хватает? — удивилась Инга.

— Там — другое. Работа с биоматериалом. Всё, что происходит здесь, имеет к этому биоматериалу косвенное отношение. Тут ритуальная терапия для близких. За пределами моей сферы. Но очень познавательно для понимания механизмов нашего сознания. Принятие смерти — вот его главный непреходящий челлендж.

В присутствии подруги Инге стало легче. Она взяла её под руку, и они вместе направились к толпе, собравшейся у входа. Сергей с Катей последовали за ними.

Хоронить глянцевого фотографа Олега Штейна собралось много народу. Инга безошибочно определила, что вся эта разномастная толпа пришла к нему. У многих она считывала притворство в выражении лиц и позах. Этих привёл интерес к зловещей смерти — самоубийству. Им не лень было тащиться сюда в непогоду, чтобы набраться впечатлений и потом в курилках делиться сплетнями, но тут они выученно изображали скорбь. Немногие друзья, художники, близко знавшие Штейна, тихо курили в стороне, равнодушно смахивали капли дождя с отягощенных похмельем лиц.