#черные_дельфины - [20]

Indiwind

подключён(-а)

— что происходит?

— упал трафик нет публикаций в паблике две недели беспокоит динамика активности

Инге снова стало не по себе, как в первое время общения с Indiwind. Вернулось ощущение, что она говорит не с живым IT-экспертом, а с каким-то суперкомпьютером, искусственным интеллектом, который сбежал в дебри Интернета от своих создателей. Рубленые фразы, никаких личных местоимений, не говоря уже о знаках препинания. Его речь была будто склеена… нет, даже не речь! Невозможно было отследить какую-то определённую манеру построения высказывания, свойственную человеческому сознанию. Это металлический язык программ.

Indiwind

подключён(-а)

— проверь почту — документы копия олегу

— информация деловой центр будущего

— дороже из-за нестандартных параметров поиска

— списокклиентов seetheattachedfiles

— нужен пост ролик и статья опубликовать не позднее завтра

Инга села.

— Надо позвонить Олегу, срочно! — сказала себе. На слове «срочно» она опомнилась, и вернулась боль.

Как я могла забыть, что посылала Indiwind запрос на информацию в тот самый вечер. Теперь всё время буду отсчитывать от того самого дня, того вечера! Господи! Я же ничего не сказала Indiwind!

Экран телефона снова зажегся:

Indiwind

— генеральный директор щекотко гн

Инга вдруг расхохоталась.

Что за фамилии! Эксперт Жербаткин и агент Щекотко нашли друг друга. Преступная схема построена. Жербаткин рубит, Щекотко отвозит.

— Ты представляешь, Олежка, кого мы искали все эти месяцы! Только послушай! Нарочно не придумаешь!

Она смеялась, что-то говорила ему и представляла, что бы он ответил и как пошутил. В первый раз за эти дни ей стало немного легче думать об Олеге.

Она снова пролистала сообщения. Indiwind замер и ждал где-то в цифровой бездне.

Что ему ответить? Как написать о смерти Олега? Как он отреагирует?

Она боялась, что он примет новость с равнодушием вычислительной машины.

Inga

— Тяжело об этом писать. Олег погиб.

Сообщение прочитано. Инга смотрела на экран. Indiwind медлил. Инга представила, как скрипит и гудит его процессор, справляясь с непонятной задачей — выразить сочувствие. Наконец ответ пришёл.

Indiwind

— очень жаль ты как

Inga

— справляюсь

Снова ожидание.

Indiwind

— держись

Почему-то это банальное «держись», которое люди дежурно произносят, когда нечего сказать, в этой ситуации было таким по-человечески слабым и нормальным.

«Спасибо!» — набрала Инга. Пустота одиночества немного отступила.

* * *

Дерзин опоздал на час. Это было частью корпоративной этики, обозначало дистанцию, демонстрировало приоритеты. Он прекрасно понимал, что Инга будет сидеть и ждать как миленькая. Вошёл в зал — заметно пополнел со времени их последней встречи на вручении премии «QQ», медленно последовал за хостес, вынудив ту намного сбавить шаг.

— Добрый вечер! — пожал руку Инге, чуть улыбнулся. — Задержали дела!

Не извинился.

— Так о чём вы хотели поговорить?

Инга открыла рот. Он перебил её.

— Позвольте, я сначала сделаю заказ, — снова улыбнулся лишь губами. Подозвал официанта.

Нарочно хочет вывести меня из равновесия.

— Я слышал про Олега. Искренне соболезную. Жаль, в последнее время мы виделись редко.

А вот тут осечка! Заранее обошёл мой вопрос — решил предупредить удар, значит, есть что скрывать. Встреча была.

— Он говорил о вас, — сказала Инга холодно и посмотрела ему в глаза. Дерзин отразил взгляд, как опытный игрок в покер — флегматично, уверенно. Промолчал. — Вы очень помогли нам в расследовании. Но у меня осталось несколько вопросов.

Он изумлённо поднял брови.

— Послушайте. Не представляю, чем уж там я помог. И вряд ли отвечу на ваши вопросы, — говорил без пауз, не давая ей вставить слово. — Могу только повторить вам то же самое, что сказал Олегу. Тут проблема не в чьем-то злом умысле, поймите. У градостроителя есть определённая концепция развития, и это нормально. Он должен создать осмысленное функциональное пространство для работы и жизни. Скажем, в двадцатые годы главной идеей была революция — конструктивизм: новая архитектура для нового общества. Вы знаете, сколько архитектурных памятников было снесено на пути к этой цели? А сколько было возмущённых голосов по поводу строительства уродливого Дома на набережной, ДК Зуева, Наркомфина! Но теперь они стали частью города, и вы же сами их защищаете.

— То есть вам всё равно, что погибнет Поздняковка? Исчезнет уникальный Дом с писателями?

— Мне не всё равно, — отрезал он, повысил голос. — Именно поэтому я много времени уделяю тому, чтобы их сохранить.

— Провести реконструкцию, оставив один фасад? А стены, а лепнина, декор, интерьер?

— Послушайте, — он сощурился, улыбка превратилась в оскал, — у вас очень благородные романтические представления, но все они устремлены в прошлое. Вы не хотите допустить, что город — живой организм, он развивается. Вашей секте градозащитников хотелось бы всю Москву сделать историческим поселением и вообще ничего не трогать. И пусть оно там гниёт и рушится само.

— Почему же не трогать? Ещё как трогать и как можно скорее, пока не сгнило. Только организовать не так называемую реконструкцию, а научную реставрацию. Как это делается во всех городах цивилизованного мира. Старый центр сохраняется в его исторической концепции, а рядом возникают и развиваются молодые районы. Одно другому не мешает.