Чернов - [12]
И хотя к началу учебного года матрикулы еще не успели напечатать, Петербургский университет жил уже по новым правилам.
Чернов знал об изменениях, происшедших в правилах университета. Будучи вольнослушателем, посещая не все лекции, он не имел близких знакомых среди студентов, но понимал стремление молодежи отстоять свою свободу и искренне сочувствовал этому стремлению. На лекциях студенты тихо перешептывались, передавали друг другу записки, в перерывах обсуждали сложившуюся ситуацию. Чернов знал, что на 23 сентября была назначена сходка.
День выдался по-осеннему ясный, прозрачный, бодрый. Первые часы в институте были свободны от занятий, и Чернов поспешил в университет.
Сошлось не менее тысячи человек, и все направились в актовый зал. Он был закрыт. Тогда всей гудящей толпой пошли по коридору к боковым дверям. Навалившись на одну из них, открыли вход. Из стульев соорудили нечто похожее на маленькую сцену. Председателя не выбирали, порядок установился сам собой. Один выступавший сменял другого.
— Мы требуем отменить плату за обучение!
— Позор для России — сегодняшние дисциплинарные правила!
— Запрещать студенческие сходки! До чего мы дожили! Может быть, на лекциях теперь будут сидеть для порядка и полицейские!
— Не подчинимся!
Ни Чернов, ни подошедший к нему в зале Киреев не были знакомы с теми, кто так смело и принципиально защищал общее дело. С чувством глубокого уважения слушали они своих товарищей.
Кто-то из студентов предложил отказаться получать матрикулы. Толпа все росла, и, хотя сходка носила вполне мирный характер, Чернову стало не по себе. Он предчувствовал, что студенты дорого заплатят за нарушение нового порядка.
На сходке решили пригласить попечителя, чтобы выяснить, не закроют ли университет из-за сегодняшней демонстрации.
«— Пусть завтра господин попечитель встретится с нами здесь.
На этом без толкотни и разошлись!» — отмечал Менделеев в дневнике.
Профессор-филолог Измаил Иванович Срезневский, с начала учебного года заменивший Плетнева на посту ректора университета, долго ходил по уже опустевшему залу между беспорядочно сдвинутыми стульями, разглядывал поломанную дверь и о чем-то совещался с попечителем. Они были встревожены не на шутку.
На другой день по распоряжению министра университет был закрыт, лекции отменены. Об этом сообщали расклеенные на всех дверях объявления. Назначенную накануне на 11 часов общестуденческую сходку организовали во дворе. Там были сложены высокими штабелями заготовленные на зиму дрова. К дровам прислонили лестницу — для выступающих, чтобы оратора могли видеть отовсюду.
Когда Чернов между двумя уроками в институте добежал до университета, сходка уже началась.
Без долгих прений собрание постановило: идти всей сходкой к попечителю и привести или привезти его из квартиры в университет, чтобы добиться от него ответа на требования студентов.
В полном составе сходка двинулась со двора в образцовом порядке через Дворцовый мост по Невскому в Колокольный переулок, где жил попечитель. На всем пути никто небывалую процессию не останавливал. Прохожие уступали дорогу и только перекидывались друг с другом соображениями: «Куда это они пошли всем скопом?» — «А кто их знает, должно, учиться куда-нибудь!» — «В музей или лабораторию? Может, на завод!»…
Проходя мимо здания городской думы, Чернов взглянул на башенные часы и, с сожалением оставив процессию, направился своими большими шагами в институт.
0 том, что происходило дальше, он узнал уже вечером от Киреева: после долгих переговоров попечитель согласился пойти в университет. Студенты хотели, чтобы он и ректор выслушали их требования. Во главе с попечителем, генералом Филипсоном, студенты двинулись обратно в университет тем же порядком по Владимирской, Невскому, через Дворцовый мост. Все это настолько было непохоже на бунт, что ни у солдат, ни у полицейских не нашлось повода пустить в ход оружие. Ректора в университете не оказалось, сходка опять разошлась. А в ночь с 25 на 26 сентября полиция по распоряжению правительства арестовала 20 студентов-«зачинщиков», как значилось в полицейской бумаге. Студенты не сдались — последовал ряд новых сходок. Наконец состоялась настоящая политическая демонстрация студентов на улицах Петербурга.
Столкновение с жандармскими войсками произошло через две недели, 12 октября, когда в университете должны были начаться занятия. Студенты, взявшие матрикулы и билеты только для того, чтобы их публично уничтожить, пытались проникнуть в здание университета, охраняемое солдатами. У ворот их окружили конные жандармы, загнали во двор, потом стали переписывать и выпускать поодиночке. В ту же ночь многие были арестованы.
Только в декабре закончилось следствие. Из нескольких сот арестованных пять «зачинщиков» были высланы, а тридцать человек исключены из университета.
Все это время университет фактически не существовал. На Невском в залах городской думы по инициативе студентов организовался частный университет, где сочувствовавшие им профессора продолжали читать свои курсы. Распорядителями являлись исключительно студенты: они приглашали лекторов, устанавливали часы лекций, принимали плату. Представители хозяйственного студенческого комитета находились при кассе и в разных залах.
Сборник составили произведения, которые не издавались в течение долгих десятилетий и стали библиографической редкостью, однако в свое время они не только вызвали широкий общественный интерес, но выход их в свет явился настоящей сенсацией для читающей публики. Роман Льва Гумилевского «Собачий переулок» посвящён теме «свободной любви», имевшей распространение в среде советской молодёжи в 1920-е годы. «Голод» С. Семенова — рассказ о жизни в голодающем Петрограде в годы Гражданской войны. «Шоколад» А. Тарасова-Родионова — произведение о «красном терроре» в годы Гражданской войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга представляет собой научно-художественную биографию великого русского советского ученого и мыслителя, академика Владимира Ивановича Вернадского (1863–1945). Геохимик и минералог в начале своего пути, В. И Вернадский в дальнейшем создал целостную картину развития нашей планеты, увязав в своей теории данные геологии с наукой о жизни и человеке. Настоящее издание посвящено 125-летию со дня рождения всемирно известного ученого.
Остросюжетная приключенческая повесть о Москве 20-х годов и беспризорниках, решивших похитить девочку и требовать за нее выкуп.
Перед первой мировой войной на Кольском полуострове бесследно пропал топографический отряд. Тринадцать лет спустя, в 1926 году, в те же края отправился загадочный иноземец с местным проводником. Целью путешествия был запретный Остров Духов и таинственный народ гипербореев — Живущих за Северным Ветром…
В суровые годы Великой Отечественной войны в издательстве «Молодая гвардия» выходили небольшие биографические книжечки о прославленных наших соотечественниках. Они составляли серии «Великие русские люди» и «Великие люди русского народа», заменившие на время войны серию «Жизнь замечательных людей». В год празднования сорокалетия великой Победы издательство ознакомит читателей с некоторыми из этих биографий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.