Черное золото - [43]

– Это где ж ты специалистом по коньякам стал? – хитро улыбаясь, спросила Анжелика.

– Э-э, дочка, чем мне только не приходилось в свое время заниматься. – Бунчук блаженно прижмурился. Дорогой напиток приятно согревал своим теплом. Оно растекалось по жилам. – Ты не забыла, чему я тебя учил?

– Нет, – улыбнулась девушка.

– Ну и прекрасно. – Поднявшись, он вышел в прихожую и распахнул дверь в кладовую. Там лежало снаряжение для дайвинга – глубоководного погружения.

– Акваланг сохранила? – довольно произнес Бунчук. – Занимаешься дайвингом?

– Да, – сказала девушка. – В последнее время я на это хорошо подсела. Мне нравится. Инструктор, у которого я занималась, сказал, что я – прирожденный подводный пловец. Пловчиха.

– Ну и как ты – одна плаваешь или с кем-то?

– Есть тут одна компания, – отозвалась Анжелика. – Охотимся за рыбешкой по выходным.

– Отлично. Ты меня просто обрадовала. Ну вот, все и становится на свои места. Ты поможешь мне в одном деле. Мы станем сказочно богаты.

Она вдруг заметила длинный зонт в углу прихожей.

– Интересно, – протянула она. – Это твое?

– Мое, – кивнул Бунчук.

– Зачем тебе зонт? – удивилась Анжелика. – На небе ни облачка.

– Прогнозы погоды никогда не отличались точностью, – загадочно ответил отец. – Лучше всегда предусмотреть все заранее.

* * *

Некоторое время генерал армии Трофим Иванович Сивоконь был спокоен – серия телефонных звонков сделала свое дело, он выпустил пар, а его, кажется, поддержали. Но мало-помалу беспокойство снова поселилось в душе.

Однажды в воскресенье генерал армии Сивоконь заставил себя забыть повседневные хлопоты и отправился на пробежку. Он бежал трусцой, в новеньком летнем спортивном костюме фирмы «Адидас» – настоящий «Адидас», не поддельный, не сляпанный в подмосковном поселке вьетнамскими нелегалами, – и кроссовках на толстой подошве совершал пробежку по улицам Москвы. Автомобилей воскресным утром было немного, и воздух приятно поражал свежестью.

Навстречу Трофиму Ивановичу бежала пара девушек. Генерал выпятил грудь, улыбнулся, а когда девушки приблизились и одна из них бросила заинтересованный взгляд, Трофим Иванович подмигнул. Красавица готова была улыбнуться в ответ, но девушки остались позади, и Трофим Иванович так и не узнал, заслужил ли он улыбку.

Аллея бульвара была пуста. Генерал шумно вдыхал воздух носом и выдыхал через рот.

Сегодня он дал себе обещание пробежать пять километров, и, кажется, это у него получалось.

Правда, временами он переходил на ходьбу, но ведь и годы были не молодые. Трофим Иванович мог гордиться тем, что вообще не остался сидеть дома, не покорился судьбе.

Итак, запланированные пять километров близились к концу, и на работе полковник Подоляк перестал донимать напоминаниями о проданном крейсере, и все это обозначало, что дела поворачиваются в лучшую сторону.

Генерал свернул с бульвара на улицу, остановился на переходе, пропуская машины, заодно отдышался. Прекрасно! Светофор зажегся зеленым светом, генерал бодро прошел по зебре и, совсем не запыхавшись, вбежал в собственный двор.

У подъезда его встретили старушки.

– Трофим, слышишь, Трофим, – произнесла бабушка со слезящимися глазами.

– Что такое? – весело спросил Сивоконь.

– К тебе приходил этот… Человек приходил! – как нечто важное, сообщила бабушка.

– Какой… человек? – Трофим Иванович вдруг почувствовал холодок страха.

В мыслях он уже готовился услышать описание длинного и худого заместителя военного прокурора Воробышева или одного из его следователей.

– В костюме. Такой причесанный, – наперебой затараторили старушки. – Опрятный такой. Смуглый. Тебя спрашивал.

– Мы потому тебе говорим, что он вошел в подъезд и не вернулся, – сказала бабушка, слезящиеся глаза которой рассматривали Сивоконя особенно внимательно.

Это мог быть курьер с повесткой в прокуратуру или киллер, мелькнуло в голове. Мысль была абсурдной, киллеры приходят ночью, а тут день только начинался. И все-таки генерал почувствовал большое желание развернуться и никогда больше не появляться в этом дворе и в этом доме.

Но – супруга? Милая жена, когда он выбегал, оставалась дома, готовила что-то на кухне. И дочь должна была прийти с утреннего сеанса в бассейне. Сивоконь вздохнул и храбро направился в подъезд.

– Спасибо, – бросил он на ходу соседкам. – Я разберусь, кто это.

Каждая ступенька отдавалась острой болью в сердце. Генерал поднялся на первый этаж, остановился возле лифтов, прислушался. Слух у Трофима Ивановича оставался великолепным, генерал был уверен, что может услышать даже дыхание человека, притаившегося, скажем, за лифтовой шахтой. Но царила полная тишина.

Пожав плечами, Трофим Иванович нажал кнопку вызова лифта, и кабина с привычным гулом спустилась откуда-то сверху. С таким звуком спускаются все лифты во всех домах.

В доме, где жил генерал, лифт был новый, с железобетонной шахтой, створки лифта разъехались в стороны, и генерал стал сбоку. Он не хотел, чтобы его увидели, – на тот случай, если в кабине лифта все-таки кто-то есть.

В кабине никого не было. Сивоконь отошел от стены. Пустая кабина была тускло освещена, на полу белел крохотный бумажный шарик.