Чёрное яйцо (45 рассказиков) - [5]

Но главным для него всегда оставалась наука. И Лена, конечно, тоже. Если бы одна из этих двух вещей вдруг исчезла, он просто не смог бы жить дальше. Они оба были микробиологами. Когда утром Лена случайно просыпалась в шесть, а не в восемь, как обычно, она видела его спину за письменным столом. Когда в двенадцать ночи, после дня безумно напряженной работы, она без сил валилась в постель, потому что уже просто не могла больше сидеть за письменным столом рядом с мужем, Андрей ей говорил: "Я сейчас". И сидел ещё - до часу или двух ночи, потому что никак не мог оторваться от своей работы. Ему хотелось написать ещё одну фразу, и ещё одну, и ещё... Он был просто одержим работой. Книги выходили у него одна за другой - прекрасно написанные, яркие, оригинальные, смелые и глубоко научные. Он быстро становился ученым с мировым именем.

И только одна Лена знала, чего это стоило. Это были годы жизни безо всяких выходных, праздников или отпусков. Это была работа на износ. Это были годы, когда за обедом они глотали что попало и оба думали и говорили только о новых штаммах бактерий. Когда в течение дня было абсолютно некогда оторваться хотя бы на пять минут, чтобы выпить глоток чая или позвонить старой институтской подруге, которой Лена уже не звонила пять лет. Когда Лена месяцами не видела мать и бабушку, хотя обе они жили в этом же городе.

Постепенно всё, что было с Леной до замужества, стало казаться ей очень далёким и нереальным. Как будто это было до новой эры или на том свете. Непонятно почему, но она начала думать о своих бабушке и матери в прошлом времени. Как будто они жили когда-то очень давно. Да, фактически, теперь для Лены и не существовало ничего, кроме Андрея и их книг. Конечно, писал их Андрей один. Ведь он был очень талантлив, а она - просто неглупым и, главное, очень трудолюбивым и добросовестным исполнителем. Но она их редактировала. И печатала на машинке все многочисленные варианты. И часто подсказывала нужные мысли, без которых его книги не были бы тем, чем они в конце-концов становились. Потому что она всегда чувствовала, чего именно в них нехватает. И делала всё, чтобы он был счастлив и мог целиком отдаваться своей науке.

Семь лет такой жизни слились в один счастливый лихорадочный день. Она не жалела, что у них нет детей, ведь она знала, что тогда не сможет помогать Андрею. Что ребёнок в их единственной комнатке означал бы массу хлопот, которые неизбежно оторвут Андрея от науки. А без науки он не может быть счастливым. Значит, её долг - сделать всё возможное для счастья Андрея. Ведь сам он так много сделал для неё. С ним она, собственно говоря, стала совсем другим человеком, нашла себя. И благодарна ему за это. И всегда у него в неоплатном долгу. Так что ни о каком ребёнке не могло быть и речи. Да ей ведь никто и не был нужен, кроме Андрея.

* * *

* * *

Странно, однако, что детские воспоминания имели такую силу над ней. Несмотря на внешне безмятежную жизнь, Лена успела увидеть не только много счастья, но и много тяжёлого, горького и даже страшного. Но, кажется, за все это время, не было в её жизни ничего страшнее, чем ТОТ случай в первом "А".

Всё было очень просто и очень ужасно. После уроков Анна Ивановна повела Лену в учительскую и там какая-то незнакомая учительница из другого класса сказала, что это именно та девочка, которая вчера самым ужасным образом нагрубила ей в коридоре, а потом вырвалась и убежала. Лене казалось просто невероятным, что Анна Ивановна поверила ТОЙ учительнице, а не ей. Ведь Анна Ивановна знала и понимала всё на свете. Ведь Лена так любила её тогда. Любила и боялась. И никогда в жизни не могла бы обмануть. И только через много лет Лена поняла: просто отношения с коллегами, с которыми предстояло работать всю жизнь, были для Анны Ивановны, конечно, важнее, чем детская гордость и вера в непогрешимую справедливость любимой учительницы у какой-то одной маленькой девочки из многих сотен, а, может быть, и тысяч, прошедших через её руки за долгие годы учительской работы.

В ТОТ день Анна Ивановна сказала Лене, что не отпустит её домой, пока она не осознает своей ошибки и не извинится перед ТОЙ учительницей. Лена не плакала тогда. Она вообще никогда не плакала. Просто никак не могла понять - разве можно солгать? Ведь она никому не грубила, как же можно сказать, что осознала свою ошибку! Ей казалось, что стоит только всё это получше объяснить Анне Ивановне и та отпустит её домой. Но Анна Ивановна была неумолима: Лена будет сидеть здесь весь вечер, а может быть и всю ночь, пока не произнесёт убедительных слов раскаяния. Только и всего. И тогда она сможет уйти домой.

Ужас, обида, возмущение охватили Лену. И этот всегда слишком мягкий, но, как оказалось, гордый ребёнок, решился на то, на что потом Лена уже не решалась больше никогда: она восстала. Одна - против тех, кто был сильнее неё и от кого она зависела. Лена заявила, что будет сидеть в школе и день, и ночь, и всю жизнь, что она даже, может быть, умрёт здесь, но не извинится никогда, потому что не виновата ни в чём.

И потом, вспоминая эту никем не замеченную трагедию обычного школьного дня, Лена всегда удивлялась собственному мужеству и собственной гордости, которые, как ни странно, оказались заложенными в её душу и вдруг проявились так неожиданно и некстати. Конечно, в этой борьбе победила Аана Ивановна. Она была опытным, лучшим в школе педагогом, она знала каждую свою ученицу и смогла найти именно те, единственные слова, которые сделали Лену покорной. Она объяснила, что за неслыханную дерзость Лену немедленно исключат из школы и когда мама узнает об этом, ей станет так плохо, что она может даже умереть от огорчения. Значит, выбора у Лены не оставалось. Ведь, начиная борьбу, она думала только о себе и не подумала о маме. И она извинилась. А мама так никогда и не узнала об этом случае...