Черное солнце Украины - [3]

В этой ситуации наиболее адекватной политикой украинской политической элиты мог бы стать курс на укрепление внутреннего единства двух народов, живущих на Украине — украинского и русского. Учитывая то, что реальность современной российской жизни далеко не безупречна, Украина, учитывая ошибки, допущенные Россией, могла бы создать свою, альтернативную версию Русского, или славянского государства. Но вместо позитивных целей украинское руководство выбрало цели негативные: на протяжении четверти века это руководство старательно создавало свою Анти-Россию, что, впрочем, никак не мешало ему решать собственные экономические проблемы за счёт своего северо-восточного соседа.

То, что противостояние с Россией, для Украины неизбежно закончится глобальной катастрофой и — в перспективе — исчезновением Украины в её сегодняшних границах, было очевидным и в 2000-х, и в 2010-х. Тем не менее, украинские политики делали всё, чтобы такое противостояние случилось. Причина подобной настойчивости связана отнюдь не со случайной близорукостью или отсутствием способностей к элементарному политическому анализу. Подобного рода факторы являются случайными, и, соответственно, поверхностными. А логика действий украинской власти производна от глубинных закономерностей и тенденций.

Главная сущностная черта украинской элиты заключается в том, что она не является действительно национальной элитой, и не может быть таковой в принципе. Высший класс страны, зависшей в позиции периферии или полупериферии, полностью зависит от центра. Мировоззрение этого класса изначально ориентируется на интересы центра экономической системы и осознаёт всё происходящее в тех категориях, которые предложены именно центром. От центра зависит состояние этого класса, его политический статус и дальнейшая судьба. Свою страну этот класс воспринимает лишь в качестве территории, эксплуатация которой приносит ему экономические доходы. Это психология временщиков, которые, «отслужив своё», с радостью поменяют место жительства, перекочевав на Запад. А пока этого ещё не случилось, они заблаговременно начинают пристраивать на Западе своих детей и внуков.

Политическая элита экономической периферии не способна быть подлинно национальной элитой. Сама логика экономических процессов, сконцентрированная на интересах хозяев системы, делает элиту космополитичной, прозападной. И дело здесь не в Украине как таковой; она по-своему разделила судьбу многих стран. Дело — в том месте, какое занимает страна внутри мировой экономической системы. Особенность Украины — лишь в том, что космополитизм её элиты проявился значительно сильнее, чем аналогичные настроения в других, порой даже менее развитых странах.

По сути, судьба Украины определилась 24 августа 1991 года. Именно тогда Украина и подписала приговор себе в качестве самобытного, действительно независимого государства. После провозглашения независимости и интеграции страны в мировую капиталистическую систему процесс вестернизации украинской политической элиты был неизбежен. Следствием этого стала утрата страной статуса действительного политического субъекта. Страна превращалась в инструмент западной политики, и главной функцией этого инструмента была его антироссийская направленность.

Историческую задачу Украины Запад определил следующим образом: страна должна нанести максимально большой урон России, пусть и ценой собственного существования. Примерно так же в середине XIX века Карл Маркс оценивал историческую миссию поляков: умереть, но не пустить Российскую империю в Европу. Судьба периферии и полупериферии во все века одинакова: в относительно спокойные периоды исторической жизни им уготована роль эксплуатируемых, но как только наступают смутные времена, их положение возвышается до уровня политической жертвы, о существовании которой забудут вскоре после того, как она будет принесена.

Моментом перехода Украины к роли политической жертвы стал Евромайдан, после которого страна устремилась к катастрофе. Конкретная дата начала Евромайдана, во многом, была случайной. Это событие могло произойти чуть раньше, могло случиться чуть позже. Но последствия в любом случае — одинаковы. В ноябре 2013 года история исчезновения Украины вступила в открытую фазу. И творится эта история самими украинцами.

История любит иронию, порой, даже в самые трагические свои моменты. Под знаком такой иронии возникает вопрос: что можно ожидать от действии народа, у которого даже собственный государственный гимн начинается со скрытого предчувствия собственной смерти[2]? Впрочем, сегодня смерть для Украины — отнюдь не поэтическая метафора. Смерть идёт по Украине: по городам и деревням Донбасса, по улицам Одессы, по улицам того же Киева, охваченного криминальной войной… Впрочем, в нынешних условиях вопрос о том же Донбассе уже не является собственно украинским вопросом так же, как и Донбасс перестал быть частью Украины. И в этом контексте действия того же батальона «Азов» под Донецком больше напоминают ситуацию, при которой умирающий больной, находясь в состоянии отчаяния и зависти к продолжающим жить, свои последние силы тратит на то, чтобы заразить миазмами собственной болезни окружающих…