Черное солнце Украины - [2]

Казалось бы, активная поддержка Россией Украины должна была способствовать укреплению связей между двумя народами, о братстве которых так часто говорили и в России, и на Украине в советское время. Но украинская политическая элита выбрала прямо противоположную политическую стратегию. Взяв курс на формирование новой украинской идентичности, украинская власть стала осуществлять украинизацию общественной жизни страны за счёт дискредитации и даже откровенно оголтелой демонизации России и её роли в украинской истории. Проигнорировав, по сути, тот факт, что Украина является страной, населённой двумя народами и роль русского народа в жизни этой страны, по крайней мере, не меньшая, чем роль народа украинского, политическая власть вступила на путь открытой русофобии. Путём фальсификации истории взаимоотношений русского и украинского народов, предпринимались попытки объяснить все существующие проблемы страны вмешательством России в украинские дела и неким «имперским» стремлением российского государства присоединить Украину к собственной территории.

Особенно болезненно политика украинизации проходила в тех областях страны, в которых традиционно преобладает русское население. На восточной Украине, в Крыму украинизация принимала, по сути, формы «культурного террора», вступая в противоречие с нормами Конституции страны.

Последствия такой культурной политики отразились, прежде всего, на новом поколении, выросшем в постсоветский период. В сознание этого поколения сознательно внедрялась шовинистические идеи, утверждавшие превосходство украинцев не только над русскими, но и над своими западными соседями. Следствием этого стал стремительный рост националистических организаций, придерживающихся откровенной фашистской идеологии[1].

Лидеры постсоветского украинского национализма не утруждали себя каким-либо теоретическим анализом современных экономических, политических и социальных процессов, предпочитая сводить всё многообразие современного мира к простым, контрастным представлениям по принципу «белое против чёрного». «Вся в белом» оказалась «великая украинская нация», врагом которой, по сути, оказался весь остальной мир. Именно этот мир во главе с русскими сделал всё, чтобы воспрепятствовать расцвету «великой нации». При прочтении отдельных текстов идеологов украинского национализма, порой создаётся впечатление, что главной целью существования России было постоянное подавление свободного украинского духа. Иных глобальных целей, согласно такой точке зрения, у русской истории просто не было.

При том, что отдельные лидеры украинского национализма время от времени позволяют себе анти-капиталистическую риторику, в действительности они стали удобными инструментами в руках украинских олигархов. Фашистская политическая модель служит интересам той самой капиталистической системы, на которую она порой яростно нападает. Фашизм оперирует представлением, согласно которому обществом должна управлять социальная элита, а остальные социальные группы должны существовать и действовать в соответствии с предписаниями этой элиты. Такая модель узаконивает ситуацию социального неравенства, созданную капитализмом, и делает социальный статус олигархических слоёв, сформировавших свой капитал благодаря номенклатурной приватизации, оставившей большинство общества ни с чем, незыблемым. Фашизм, по сути, даёт гарантию олигархическим группам в том, что итоги приватизации пересмотрены не будут и эти группы не понесут никакой юридической ответственности за методы ее проведения.

Одной из идеологических особенностей такого фашизма является его архаичность, сочетающаяся с высокой степенью утопизма. Обосновывая собственные идеологические воззрения, этот фашизм апеллирует к представлениям, многие из которых потеряли актуальность ещё в конце позапрошлого века. Сегодня к подобным идеям в лучшем случае можно относиться всего лишь как к неким литературным мифам, чья актуальность осталась далеко в прошлом. Подобная архаичность чётко указывает на реальное положение в современном мире и украинского национализма, и украинской политической элиты, ему рукоплещущей. Сами грёзы о мировом величии украинской нации являются культурно-психологической компенсацией за реальный исторический провинциализм, этой нации свойственный. Истоки такого провинциализма — в особенностях нациогенеза, приведшего к возникновению и украинской нации, и самой Украины как геополитической единицы. Украинский нациогенез, в отличие от этногенеза, изначально был следствием политического конструктивизма. Само представление о том, что на Украине должно быть создано некое относительно самостоятельное политическое образование, является следствием марксистских догм о том, что каждая этническая группа должна иметь собственное государство. Эти догмы усиливались благодаря откровенной русофобии, свойственной многим из поколения «старых русских большевиков-интернационалистов». Из этих устремлений, призванных, одновременно, и ослабить влияние русского народа внутри новой, «пролетарской» России, и превратить теорию в практику, подтвердив тем самым теоретическую правоту марксизма, и началось создание украинского государства, а попутно — и самого украинского народа. Как показывает исторический опыт, нацию можно сконструировать, но если истоки такой нации будут целиком сводиться к конструктивизму, она обречена на усреднённый тип существования, ставящий предел каким-либо надеждам на историческое величие.