Черное Солнце - [13]

— Так это ты Гвайнард из Гандерланда? — едва переступив порог, я услышал бодрый баритон хозяина почти необъятного кабинета. — Присаживайся… Месьор Лайом, принесите вина для меня и для гостя!

— Слушаюсь, ваша светлость, — прошелестел за моей спиной голос секретаря, и двери затворились.

Признаться, я ожидал увидеть здесь совершенно другого человека. Конан рассказывал, что Мораддин, хоть и остался главой Вертрауэна после воцарения Нимеда II, вроде бы стал нелюдим, угрюм и холоден — еще бы, потерять всю семью! Сын и дочь герцога погибли, жена вроде бы сошла с ума и была отправлена к родственникам куда-то в Зингару. Я бы ничуть не удивился, узрев перед собой хмурого и строгого старика, весь смысл жизни которого сводится только к интригам, шпионским забавам и конструированию самых зловещих заговоров.

Ничего похожего! Меня встретил невысокий, но весьма широкий в плечах месьор, возраст которого определить было довольно сложно. Вроде бы Мораддин относительно молод, сиречь еще не переступил пятидесятилетний рубеж, но, с другой стороны, было в его взгляде нечто такое, что заставило меня увериться — внешность обманчива, и герцог гораздо старше, чем выглядит. За это говорили и седые пряди в его короткой окладистой бороде.

Никакой лишней угрюмости в месьоре Эрде я не заметил — деловит, в газах горят хитрые искорки, движения легки и преувеличенно спокойны: так двигаются только полностью уверенные в себе люди. Одет начальник Вертрауэна богато, но без пошлой роскоши — темно-коричневый с золотой нитью колет, на груди справа посверкивает крошечными бриллиантами миниатюрная копия коронного ордена Венца Нумы, сиречь высшей награды Немедии, получение которой означает, что удостоившийся этой великой чести дворянин автоматически пожалован и всеми прочими орденами Трона Дракона. На дворянском поясе сверкают самоцветами ножны церемониального кинжала, непременного атрибута любого высокопоставленного немедийского чиновника.

— Ваша светлость, — вспомнив правила куртуазии, я снял шапку и скупо поклонился — все-таки дворянин, а не простец! Тот факт, что Гвайнард из Гандерланда всего лишь третий ненаследный сын барона Кетта, чьи владения расположены в жутчайшем захолустье, едва ли не на границе с Киммерией, никого не должно волновать. — Имею сообщить, что во исполнение поручения короля Аквилонии Конана Канах…

— Умоляю, месьор Гвайнард, не нужно такой кошмарной напыщенности! — с деланным ужасом воскликнул герцог. — Насчет поручения Конана мы поговорим после, хорошо? Ты же состоишь в гильдии Ночной Стражи, верно? Я знаком кое с кем из Хранителей, о тебе у них самые лучшие отзывы… Мне срочно требуется консультация знающего человека!

— Но… — заикнулся я, однако Мораддин схватил меня за рукав и потащил к выходу из кабинета. В этот же самый момент на пороге образовался секретарь, державший в руках поднос с изрядной бутылью вина и двумя бокалами синего стекла. Герцог обогнул своего помощника, увлекая меня в коридор и крикнул ему вслед: — Лайом, поставьте вино на стол! Мы ненадолго прогуляемся в шестой внутренний двор! Хочу показать месьору Гвайнарду птичек!

Я едва слюной не поперхнулся. Какие, к демонам, «птички»? Может быть, у Мораддина Эрде, как и у его несчастной супруги, помутился разум?

Безмолвные караулы пропускали нас беспрепятственно — блюстители только провожали меня суровыми взглядами, которые жгли спину. Поворот направо, наверх по лестнице, еще раз направо… Мы миновали двойной пост стражи (герцог зыркнул на капитана, проворчал «он со мной», и медведеподобные молодые люди в коричневой форме мигом посторонились), затем вошли в совершенно пустую комнату без мебели, и Мораддин вывел меня на балкончик, смотревший на квадратный двор, больше напоминавший каменный колодец.

— Вот, попрошу взглянуть, — герцог указал вниз. — Что на это скажет опытный охотник за монстрами?

Я послушно взглянул. И едва не съехал по стенке на пол.

Да, во дворе действительно находились две птички. Каждая птичка была прикована ко вбитым в камень огромным чугунным кольцам цепью, другой конец которой оканчивался охватившем птичкину лапу браслетом диаметром в три ладони. Рядом с птичками валялся окровавленный остов быка или вола. Запах, конечно, соответствующий.

Сказать, что у меня отвисла челюсть — значит ничего не сказать. Раньше я видел нечто подобное только на картинках!

— Итак? — вкрадчиво напомнил о своем существовании Мораддин. — Что это такое, по-твоему?

— Метаципленарий, — выдавил я, попутно наблюдая, как птичка поменьше отрывала от бычьего скелета остатки мяса. — Самый натуральнейший, живой метаципленарий! Боги милостивые, ваша светлость, где вы их раздобыли?

— Расскажу позже. Сначала хочу услышать все, что тебе известно об этих прелестных существах.

Одно из прелестных существ, заслышав человеческие голоса, устремило свой взгляд на нас, каркнуло по-вороньи и попыталось подпрыгнуть. Звякнула короткая цепь, и огромный клюв металлически щелкнул в двух локтях от балкона. Мороз по коже, честное слово!

Видели когда-нибудь дарфарских страусов? Так вот, метаципленарий выглядел приблизительно так, как и страус, только был раз в десять крупнее. Украшенная могучим черным клювом голова находилась на высоте трех человеческих ростов. Поддерживаемое толстыми грязно-розовыми лапами туловище приближалось по размерами к очень упитанной корове. Лапищи заканчиваются тремя когтями, каждый длиной с аквилонский пехотный меч, дополнительный четвертый коготь (покороче и потолще) растет из пятки и почему-то направлен вверх. Перья короткие, очень жесткие, кирпично-седого цвета. Крылышки до смешного маленькие, почти как у обыкновенного лебедя или орла — следовательно, летать это чудище не может, однако способно и на земле натворить немалых бед. Особенно если учитывать тяжеленный клюв, похожий на клюв титанического попугая, и весьма впечатляющие коготки.