Черное облако души - [26]

Никита Кузьмич протиснулся поближе к музыкантам. Его оглушила барабанная дробь, но он стоял и терпеливо слушал, дожидаясь, пока в выступлении наступит пауза. После нескольких номеров гитарист, высокий прыщавый длинноволосый парень, взял микрофон.

– Друзья, спасибо, что вы сегодня здесь, с нами, – проговорил он неожиданно приятным и бархатистым тенорком.

Публика в ответ зааплодировала.

– Мы хотим сейчас сыграть вам что-то особенное. То, что вам очень понравится.

– Да-а! – загудела толпа. – Даёшь новое!

– Это композиция, сочиненная одной девушкой. Она пела здесь с нами осенью, а потом исчезла. Ее звали Влада.

Никита Кузьмич вздрогнул и впился взглядом в гитариста. Тот подмигнул друзьям, тряхнул челкой и заиграл. Никита сразу узнал свою любимую мелодию – ту, которую он подбирал все это время, и она хоть немного облегчала его страдания. Саксофон вёл трогательную линию, скрипка пела женским голосом.

Никита был потрясён до глубины души. Вон, значит, как – эту прекрасную музыку сочинила сама Влада! Почему же она не сказала ему об этом? Отчего поскромничала? Он почувствовал, что ему трудно дышать. По лицу текли слёзы. Несколько человек рядом с удивлением обернулись на него. Мелодия закончилась постепенно, точно растаяла в вечерней дымке.

– Небольшой перерыв, – объявил гитарист.

Никита очнулся и бросился к ребятам.

– Здравствуйте! Мне нужно поговорить с вами.

Те с недоумением уставились на него.

– А я вас знаю, – неожиданно произнёс скрипач. – Вы приходили слушать Владу, давно, в сентябре, кажется. С вами ещё была женщина, кудрявая такая.

Никита Кузьмич опустил голову:

– Это моя жена. Она умерла.

– Да вы что? – опешил скрипач. – Примите наши соболезнования.

Вблизи он не казался таким манерным – обычный паренёк, лицо открытое и усталое.

– Так о чем вы хотели с нами поговорить? – мягко спросил он у Никиты.

– О Владе. Куда она делась?

Скрипач вздохнул:

– К сожалению, этого никто не знает.

– К нам приходили из полиции, – вступил в разговор гитарист. – Говорили, что она в чем-то замешана. Вроде какая-то женщина, у которой она жила, погибла, и ее чуть ли не подозревают… – Он вдруг остановился на полуслове, глаза округлились. – Погодите, так это… это и есть ваша жена? Это у вас Влада жила?

Никита молчал кивнул.

– Ужас какой, – произнёс саксофонист, до этого молча пивший чай в стороне. – Влада не могла этого сделать. Я вам за неё головой ручаюсь.

– А сюда вы зачем пришли? – спросил скрипач, и лицо его вдруг стало неприветливым. – Думаете, мы сдадим вам Владку? Мы же все уже сказали ментам – нам даже фамилия ее неизвестна.

– Вы не поняли, – заволновался Никита Кузьмич. – Я не собираюсь ей мстить. И в полицию ее не сдам. Я… я верю, что она ничего дурного не хотела. И я… скучаю по ней. Прошу вас, помогите! Помогите найти ее.

– Шурик правду сказал, – гитарист кивнул на скрипача. – Мы действительно ничего про неё не знаем. Она просто однажды не пришла на концерт, и больше мы ее не видели.

– Но ведь у него… – Никита кивнул на скрипача, – был с ней роман. Он должен знать!

– У меня? Роман? – Парень грустно рассмеялся. – Да вы что? Издеваетесь? Стала бы такая девушка, как Влада, смотреть в мою сторону!

– Она звонила вам, я слышал. И видел, что она пошла за вами, тогда, после концерта.

– Глупости, – скрипач решительно покачал головой. – Вовсе она не за мной пошла. И мы практически не созванивались, вы что-то путаете. – Лицо его сделалось непроницаемым. Он отвернулся от Никиты и принялся настраивать скрипку.

«Врет, – с тоской подумал тот. – Ежу ясно, что врет».

– Шурик прав, – подтвердил саксофонист и кинул пустой стаканчик в урну. – Они с Владой никогда не встречались. И… простите, нам пора играть. Публика ждёт.

Вокруг действительно собирался народ. Никита Кузьмич беспомощно огляделся по сторонам. Он не знал, как быть. Если бы можно было рассказать все Петровской: про телефонные переговоры Влады, ее плохое настроение в тот последний месяц, про то, как этот противный парень-скрипач делал вид, что собирает футляр, а на самом деле ждал ее. Уж она сумеет вытрясти из него правду! Но этого делать ни в коем случае нельзя. Петровская, если найдёт Владу, тут же отправит ее за решетку…

Никита Кузьмич тяжело вздохнул и пошёл к лестнице.

– Эй, уважаемый! – раздался за его спиной низкий хрипловатый голос.

Он оглянулся и увидел высокого бритоголового парня в татуировках.

– Вы меня? – с удивлением спросил Никита.

– Вас. Вы, я так понял, ищете девушку, певицу, рыжую такую. Верно?

– Ну… да. – Никита Кузьмич с недоверием поглядел на парня.

Его лицо показалось ему смутно знакомым. Ну да, он был в переходе во время концерта, ещё похвалил Владу, как она поёт. – Вы знаете Владу? – с робкой надеждой спросил Никита Кузьмич. – Куда она уехала? Она сказала вам?

Парень в ответ хмыкнул.

– Влада? Я понятия не имею, как ее зовут. И я с ней вовсе не знаком, просто слушал ее пару раз здесь, в переходе. Мне понравилось. Классно пела, а потом пропала. Я здесь почти каждый день хожу – живу недалеко. Нет ее и нет. Я уж забыл, а тут на прошлой неделе вдруг вижу ее совсем в другом месте, на окраине. Поёт себе, ещё лучше прежнего. Чего, спрашивается, ушла из такого места козырного в какую-то дыру?