Раздвинув гардины на окнах, Айрис увидела, что за ночь выпал снег. Весь сад был покрыт белым покровом. Небо низкое, серое. Снег прекратился, но, очевидно, скоро пойдет снова.
Айрис спустилась вниз на кухню и начала готовить завтрак для матери и гостя. Настроение хуже не придумаешь, вопросов много — ответов нет. Какую проблему ни возьми — все козыри на руках у Фила. Шут с ним, с замужеством, но Эш? Каким отцом может быть такой человек для ее малышки? Одному богу известно, какую тяжелую ношу ответственности приходится нести в наше время родителям. Он об этом разве задумывается! Ему ли являть собой пример для подражания? Ему ли воспитывать ребенка на своем опыте, своем отношении к жизни? Достаточно вспомнить прошлое этого, с позволения сказать, отца, чтобы ответ был однозначным: нет, нет и нет! Можно ли надеяться, что он изменился? Если бы…
Черт! Айрис всю передернуло при одном воспоминании об отвратительной сцене, когда Фил с неприкрытой радостью и явным удовольствием целовал Беатрис у всех на глазах. Эта яркая блондинка и не собиралась скрывать: только представься ей малейшая возможность — она тут же прыгнет к нему в постель. Филипп не мог этого не чувствовать, а возражал ли? Сколько же было на его счету подобных красоток! Приходится лишь полагаться на то, что не всем из них он подарил радость материнства, подумала Айрис. А тем временем на поднос, предназначенный Филиппу, легли теплые круассаны и тосты.
Тяжелые жизненные обстоятельства заставили Айрис использовать дом как пансионат. Этот факт и позволил Бартону остановиться в Холле, что было бы невозможно при иных обстоятельствах, раз речь шла о частном доме. Любую мелочь умеет он приспособить в своих целях. Ну что ж, остается надеяться, что незваный гость провел не самую приятную в своей жизни ночь. Айрис решительно направилась вверх по лестнице. Не постучав, широко распахнула дверь комнаты. Скажи он ей сейчас одну из своих привычных колкостей, и она запустит поднос с завтраком в его самодовольную физиономию. Но он встретил ее приход молча.
Филипп, видимо, встал уже давно — лицо было тщательно выбрито. Айрис смутилась, увидев перед собой прекрасную мужскую фигуру. Фил стоял в противоположном углу комнаты. Вся его «одежда» состояла из полотенца, обмотанного вокруг узких бедер.
— Ты, должно быть, умеешь читать мысли на расстоянии, — сказал он, улыбнувшись. — Я как раз подумал о завтраке.
— Обычно наши постояльцы предпочитают завтракать в своих комнатах, — едва переведя дыхание, строго официально произнесла Айрис. Она старалась не смотреть на великолепно вылепленную фигуру стоящего перед ней человека. Небольшие капли воды поблескивали на загорелых широких плечах и мощной груди, щедро покрытой плюшем вьющихся волос.
И снова оглушительно застучало сердце. Какая же она дура, что не осталась на кухне — подальше от этого сильного, мощного тела, едва прикрытого куцым полотенцем, от этих длинных стройных ног.
Филипп направился к ней, не пытаясь умерить насмешливого блеска в сияющих голубизной глазах.
— Ты выглядишь очень уставшей. Что, плохо спалось?
— Да, плохо! — не скрывая раздражения, произнесла Айрис и поспешно попятилась к двери.
— Ты ведешь себя как перепуганная до смерти старая дева. Расслабься! — Его рот растянулся в язвительной, как ей показалось, улыбке. — Можно подумать, что мы никогда не видели друг друга голыми.
— Уволь от повторения! — отрезала она. Быстро поставив поднос с завтраком на ближайший столик, Айрис поспешно вышла из комнаты. Ей почудилось, что она слышала его смех. Неужели ему необходимо было праздновать победу над ней?
Прошло более часа. Все это время Айрис находилась в заторможенном состоянии, действуя почти автоматически. Так: надо забрать поднос из комнаты матери. Теперь помыть посуду, пропылесосить ковры на первом этаже. Привычные заботы, привычные дела… Если бы не неотвязные мысли об Эш! Неотвратимо скорое ее возвращение. И были бы эти мысли теплее и приятнее, если бы не угрызения совести: как могла она, преданная, любящая мать, уступить обидчику своей семьи? Не просто уступить, а испытать нечто сродни блаженству. Зов тела оказался сильнее инстинкта опасности?
Бог свидетель, она пыталась оградить себя от этого наваждения. Но слаб человек. И теперь что толку рвать на себе волосы? Она и раньше считала свою недолгую любовь к Филу почти болезнью, полагая, впрочем, что время полностью излечило недуг. Оказалось же, что болезнь зашла слишком далеко и вряд ли излечима. Иначе как объяснить: Филипп обижает ее, а она не в силах постоять за себя.
Мрачные мысли Айрис прервал телефонный, звонок. Приятные вести из гаража: «французик» починен, и его можно забирать. Она поблагодарила механика за то, что со столь сложным ремонтом он справился достаточно быстро. Мужчина на другом конце провода хмыкнул в ответ:
— Рад служить, но вы преувеличиваете — какая уж там сложность! На будущее просто учтите, что не следует давать ребенку хозяйничать в машине. Если вы будете позволять так варварски выдергивать электропроводку из-под щитка, нашему «ситроену» предстоит не вылезать из ремонта.
