Черное евангелие - [88]

Отъезд Торбэка вызвал огромное волнение. Да, такой фокус японцу бы не удался. И газеты и журналы подняли было шум, но какое значение имело это сейчас — преступник был за пределами Японии. Вся работа полиции пошла насмарку.

Оставалось лишь выяснить, кто же предоставил Торбэку возможность удрать?

Согласно официальному заявлению департамента полиции следственные органы не располагали достаточно вескими уликами, чтобы арестовать Торбэка. Таким образом, отказать ему в визе на выезд нельзя было. В то же время Торбэк являлся единственным важным свидетелем по этому делу, и с него еще не успели снять всех показаний. Естественно, встал вопрос, имел ли он право выехать на родину, никого не предупредив.

И тут снова выступила церковь. Она заявила, что о выезде Торбэка на родину было сообщено в министерство иностранных дел.

Проверка показала, что действительно в адрес начальника одного из управлений МИДа поступило такое письмо из церкви святого Гильома. Однако начальник управления не читал этого письма. Оно так и пролежало на столе в папке с надписью «К докладу».

Начальник управления заявил, что письмо затерялось и поэтому он не смог его прочитать своевременно. Кстати, начальник этот был ярым приверженцем ордена святого Василия.

После этого прошел слух, будто департамент полиции знал о предполагаемом выезде Торбэка, но умышленно делал вид, что ему ничего не известно. Одни утверждали, что японская полиция заключила тайную сделку с церковью и санкционировала отъезд Торбэка. Другие говорили — и это уже было ближе к истине, — что полиция якобы под давлением высших инстанций сама обратилась к церкви с просьбой выслать Торбэка. За это церкви было будто бы обещано не преследовать ее за контрабандную торговлю, которой она занималась с послевоенного времени до сегодняшнего дня.

Однако в департаменте полиции упорно отрицали эти слухи. Уж очень в неприглядном свете была в них представлена полиция.

А слухи росли как снежный ком. Говорили даже, что сам премьер-министр решил прекратить это дело по дипломатическим соображениям.

Однако слухи оставались слухами. Дело об убийстве стюардессы было приостановлено, но полиция все-таки чувствовала себя обойденной.

Узнав о побеге Торбэка, Сано тут же помчался к Эбара Ясуко.

Вот и знакомый переулок. По обеим сторонам тянутся зеленые изгороди. Дом Ясуко пятый от угла.

Сано не поверил своим глазам: дома Эбара Ясуко не было. На его месте виднелся лишь невысокий фундамент. А дом исчез.

Лишь густые деревья, под которыми Торбэк прятал свой «рено», остались такими же, как и раньше.

Сано зашел в соседний дом. Ему открыла мать студента.

— А-а, — сказала она, — вас все еще интересует наша соседка? Она уехала за границу. Кажется, собирается выйти там замуж. Мы и глазом моргнуть не успели, как она исчезла. Даже не попрощалась ни с кем… А как только она уехала, пришли рабочие и по распоряжению епископа перенесли куда-то ее дом. Дом-то, как оказалось, принадлежал церкви.

Так единственного оставшегося свидетеля церковь поспешила тоже переправить за границу. Сомнений не оставалось: Эбара Ясуко знала тайну Торбэка, и святые отцы побоялись оставить ее в Японии.

Сано поехал в город.

Да, жаль, что упустили Торбэка. Но каковы святые отцы! Сумели обвести вокруг пальца не только полицию и прессу, но и всю страну.

За рощей мелькнула церковная башня с золотым крестом. Крест ослепительно сверкал в лучах летнего солнца. Сельский пейзаж, похожий на картины старых европейских мастеров. Казалось, из храма вот-вот польется торжественное песнопение и раздастся праздничный колокольный звон.

Сано не хотелось возвращаться в свою редакцию.

Речка Генпакудзи, где нашли убитую, была не так далеко. Что-то потянуло его к этому месту, и он попросил шофера поехать туда.

Сано вышел из машины у моста. Отсюда были видны красные ворота синтоистского храма. А кругом простирался лес.

Под мостом все так же текла мутная, грязно-серая вода. Как раз в этом месте нашли плащ и зонтик убитой.

Сано огляделся. Неподалеку, где речка делала легкий изгиб, он увидел мужчину. Тот стоял у самой воды.

Сутулый, ничем не примечательный человек. Сано торопливо зашагал к нему и вдруг с удивлением воскликнул:

— Фудзи-сан!

Сыщик не обернулся, он стоял неподвижно, устремив взгляд в мутную воду.

Сапо был тронут до слез.

— Фудзи-сан! — снова окликнул Сано сыщика, подойдя к нему вплотную.

Только тут Фудзисава оглянулся.

— A-а, это ты…

Сано прекрасно понимал душевное состояние сыщика. Фудзисава тоже, видно, потянуло сюда…

Минут десять они стояли молча… Мутная вода текла медленно, изредка пузырясь и образуя небольшие водовороты.

— Фудзи-сан, — сказал Сано, не отрывая взгляда от речки, — значит, все?

— Все, — коротко ответил сыщик.

— Но теперь-то вы бы уже могли сказать мне… — заговорил снова Сано.

— Нет, не могу! — буркнул Фудзисава.

— Так ведь он же убежал, и даже вы не в силах его догнать. Какой же смысл теперь скрывать? Расскажите…

— Не могу, — повторил Фудзисава.

Они не смотрели друг на друга. Сыщик все так же не отрывал взгляда от воды.

— Где убили Сэцуко?

— Не знаю.

— Ну что ж, в таком случае я вам расскажу. Ее держали в заточении в доме Окамура, спекулянта и контрабандиста, который был в сговоре с церковью. Дом этот находится между станцией О. и этой речкой. Там ее держали два дня…