Черное евангелие - [80]

Ланкастер настороженно замолчал.

— Алло, алло! Точно не знаю, но думаю, что часов в десять-одиннадцать он будет уже дома. Ему передать, что вы звонили?

Голос продолжал звучать откуда-то издалека, Ланкастер не отвечал. Он уставился в одну точку и, казалось, проверял свой слух.

— Алло, алло! — взывала трубка.

Ланкастер, ничего не сказав, повесил трубку. Некоторое время он не снимал руки с телефона.

Во время разговора голос куда-то пропадал.

Ланкастер смекнул, что это значит. До сих пор его, кажется, никогда не подслушивали. Он стал припоминать свои телефонные разговоры, которые вел в последнее время с отцом Мартини и отцом Билье. Да, припоминалось, раза два или три такое уже было. Значит, подслушивают уже давно.

Ланкастер поднялся со стула и снова подошел к окну. Тот, у антикварного, все еще не уходил. Засунув руки в карманы, он внимательно разглядывал витрину.

Вдруг па лестнице послышались голоса. Ланкастер, стиснув зубы, посмотрел на дверь. Раздались смех и женский голос. Говорили по-японски. Потом все стихло.

Он хрустнул пальцами. Чертовщина какая-то! Это же соседка-актриса вернулась со своими друзьями.

Ланкастер подошел к первому окну. Человека, стоявшего под карнизом, уже не было. Тогда он слегка приоткрыл дверь и прислушался. На площадке, кажется, никого нет. Он широко распахнул дверь, вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице вниз. На первом этаже находился небольшой уютный бар.

В баре сидели несколько японцев и одна европейская чета.

Ланкастер, оглядев бар, уселся перед стойкой.

— Добрый вечер, господин Ланкастер, — поклонился ему бармен. Коммерсант, живший на третьем этаже, считался здесь хорошим клиентом.

— Виски с содовой! — сказал Ланкастер.

— Сию минуту. Погода-то какая отвратительная! — сказал бармен, поглядев на улицу. По стеклянным дверям стекали струйки дождя.

Ланкастер пил виски не спеша, укрывшись от посторонних взглядов газетой.

— В такой дождь куда пойдешь? — продолжал бармен, очевидно желая занять клиента беседой.

Но Ланкастер не отвечал. Он медленно тянул свой напиток.

— Еще одно! — отрывисто бросил он бармену.

Получая второй бокал, Ланкастер чуть склонился к стойке и прошептал:

— Человек, который сидит там, в углу, ваш постоянный клиент?

Бармен обернулся, посмотрел и отрицательно покачал головой:

— Нет. Я его не знаю.

— Что, в первый раз появился?

— Да нет, уже третий день заходит, но почти ничего не заказывает, одним кофе пробавляется.

Ланкастер посидел еще несколько минут, допил виски и расплатился.

— Спасибо, — улыбнулся он бармену и направился к выходу.

Лестницу, ведущую наверх, к квартирам, от бара отделяла стеклянная перегородка, так что с первого лестничного марша бар был виден как на ладони.

Поднимаясь, Ланкастер оглянулся. От него не укрылось, что японец, сидевший в углу за чашкой кофе, поспешно отвел глаза в сторону. Вон оно что!

Он усмехнулся краешком рта.

Его комнаты по-прежнему утопали в темноте. Он подошел к окну. Человек, стоявший перед антикварным магазином, еще был там, но ему, очевидно, надоело разглядывать витрину, и теперь он «дежурил» на углу перекрестка.

Вдруг неожиданно зазвонил телефон.

Ланкастер подошел к аппарату и несколько секунд молча смотрел на него.

Наконец он протянул руку и поднял трубку. Однако говорить стал не сразу.

Его спрашивал знакомый голос на родном языке.

— Да, Ланкастер слушает, — наконец ответил он.

— О господин Ланкастер! Это я, вы меня узнаете?..

— Да. Но себя не называйте.

— Что-нибудь случилось?

Хриплый густой бас, конечно же, принадлежал отцу Городи, который жил в Осака. Ланкастер не мог ошибиться, ведь они вместе «работали» еще с тех пор, когда отец Городи служил на Сибуя.

— После объясню, — ответил Ланкастер. — Вы давно в Токио?

— Только что приехал и очень хотел бы повидать вас.

— Я тоже.

— Где мы встретимся?

— На старом месте.

— Море, земля?

— Море. Через тридцать минут буду там.

— Ясно.

Ланкастер запер шкаф и ящики стола на ключ, надел плащ и низко надвинул на лоб шляпу.

Подойдя к двери, он прислушался, потом рывком открыл ее. На площадке никого не было. На лестнице он тоже ни с кем не встретился. Перед тем как зайти в гараж, заглянул в бар. Любителя кофе уже не было.

Ланкастер вывел машину из гаража. Японец, стоявший у антикварного магазина, исчез. Наверно, спрятался, заметив его.

Ланкастер сразу дал полный газ, направив машину вдоль трамвайной линии на север. Потом резко свернул в переулок, остановил машину и осмотрелся. Кажется, его не преследовали. Он подождал немного, затем не торопясь выехал на параллельную улицу, развернулся и взял направление на юг. Дождь перестал.

Позади оставались яркие неоновые рекламы, встречные машины, пустынные перекрестки. Машина шла к побережью. Вскоре запахло морем, вдали показались огоньки стоящих на рейде кораблей.

По обеим сторонам тянулись громады пакгаузов. Свет фар выхватил фигуру человека, стоявшего у одного из складов.

Человек был в черной шляпе и сутане. Он поднял руку.

Ланкастер остановился, и отец Городи, согнувшись, нырнул в машину.

Беседа началась, когда машина проехала километра два в обратном направлении.

— С моим телефоном творится что-то неладное, — сказал Ланкастер. — Меня подслушивают.