Чернобыль: необъявленная война - [61]
Однако истинную картину аварии можно постичь только изнутри. Оттуда, где прогремел взрыв.
Г. Медведев "Чернобыльская тетрадь": "Захватив радиометр, побежал в бункер. Там чисто. Даже фона нет. Но душно. Полно народу. Как в бомбоубежище во время войны.
Моя цель — блочный щит управления четвертого энергоблока. Я должен увидеть то место, где была нажата роковая кнопка, посмотреть, на какой высоте застряли стрелки указателя положения поглощающих стержней, замерить активность на БЩУ и рядом, понять, в какой обстановке работали операторы. До БЩУ-4 примерно 600о метров. На радиометре 1 Р/ч. Стрелка медленно ползет вправо. Миновал БЩУ-1 и БЩУ-2. Двери открыты. Видны фигуры операторов. Расхолаживают реакторы. Вернее, поддерживают реакторы в режиме расхолаживания. Третий блок. Ему тоже досталось от взрыва. Активность 2 Р/ч. Иду дальше. Металлический привкус во рту. Ощущаются сквозняки, пахнет озоном, гарью. На пластиковом полу осколки выбитых взрывом стекол. 5 Р/ч. Провал возле помещения комплекса "Скала". 7 Р/ч. Вот щитовая КРБ второй очереди, 10 Р/ч. Ощущение, что иду по коридорам и каютам затонувшего корабля. Справа двери в лестнично-лифтовый блок, дальше — в резервную пультовую. Слева дверь в БЩУ-4. Здесь работали люди, которые сейчас умирают в 6-й клинике Москвы. Вхожу в помещение резервного пульта управления, окна которого выходят на завал. 500 Р/ч! Стекла выбиты взрывом, хрустят под каблуками. Назад! Вхожу в помещение БЩУ-4. У входной двери 15 Р/ч, у рабочего места СИУРа — 10 Р/ч. На сельсинах — указателях поглощающих стержней — стрелки застыли на высоте двух с половиной метров. При движении вправо активность растет. 50–70 Р/ч! Выскакиваю из помещения и бегом в сторону первого энергоблока".
Впечатления Г. У. Медведева дополняет Р. Канюк, несколькими днями позже он посетит эти же места: "Первое посещение с начальником реакторного цеха Рехманом и заместителем директора ЧАЭС Акимовым БЩУ-3 и БЩУ-4, ЦЩУ третьего и четвертого блоков: авария застала персонал в этих помещениях врасплох. Кругом подают сигналы светящиеся цветные кнопки и тумблеры не выключенного из работы оборудования, рядом у пульта валяются самодельные коробочки с деньгами (мелкие купюры) и какие-то схемки, наброшенные карандашом на листках из тетради (кто был с нами на обходе, предположили, что смена эксплуатации играла в "черные кассы"). В горшках продолжали цвести цветы, хотя их уже месяц никто не поливал. Кругом пустота и тишина.
Первый добровольный спуск своими ногами под провал в машзал, на место возведения разделительной стенки между третьим и четвертым энергоблоками: дух перехватило, волосы дыбом, чепчик стоял на волосах!"
Вспоминает заместитель начальника четвертого района Ю. М. Александров: "Первое задание: произвести разведку радиационной обстановки с отм. + 10 блока Д до верха. Первое впечатление было жутковатое: темные коридоры, темные комнаты, черная пыль и копоть. Кое-где от взрыва стояли в наклонку колонны, вздыбленные перекрытия, и мы идем в кромешной темноте втроем с дозиметристом, на голове каска с шахтерской лампочкой, в руках авторучка, а на шее планшетка. Дозиметрист называет цифры рентген, моя задача их запомнить и нанести. В той или иной оси видны проломы, трещины".
Напрашивался естественный и главный вывод, что работы здесь непочатый край и на многие годы. Более того, зацепиться строителям действительно было не за что: не реактор, а сплошная рваная рана из бетона и металла на теле четвертого блока. На все это накладывалось то, что реактор и вся территория вокруг него не что иное, как мощный источник радиоактивного излучения. Начало не предвещало ничего хорошего.
А тут еще и новый пожар.
Вспоминает В. В. Чухарев, полковник внутренней службы, начальник пожарной охраны на ЧАЭС в мае 1986 года: "5 мая я уже был в Чернобыле и принял на себя те обязанности, которые должен был выполнять Леонид Телятников, то есть командование пожарной частью на ЧАЭС и в 30-километровой зоне. Из Киева и Одессы, из многих других украинских городов прибыли пожарные вместе со своей техникой и в полной боевой готовности. Четвертый реактор еще "дымил". Вертолеты с воздуха еще бомбили его кратер свинцовыми болванками и мешками с песком, а мы охраняли от возможных загораний три других энергоблока и окрестные деревни, откуда было эвакуировано население.
В 2 часа ночи 22 мая начальник смены станции сообщил, что вновь горит четвертый блок. Через минуту все боевые машины мчались к ЧАЭС, 18 километров проскочили на самой большой скорости. Начальник смены сел в головную машину, показал дорогу до транспортного коридора четвертого блока и… вернулся к себе.
Дозиметрист глянул на стрелку прибора и ахнул… За моей спиной сто человек. Но куда вести? Мысль одна, ясная, четкая: если не потушим, быть большой беде. И в эту же секунду я услышал: "Надо, Володя… Только ты впереди, а мы за тобой… Не подведем, командир!"
Я оглянулся и не узнал сказавшего эти слова: все в противогазах, с респираторами, в одинаковых защитных костюмах, стоят тесно, прижавшись плечами друг к другу. И это неуставное обращение так тронуло меня, что я уже и секунды не раздумывал. Рванул вперед вместе с дозиметристом.
Пётр Леонидович Капица – советский физик, инженер и инноватор. Лауреат Нобелевской премии (1978). Основатель Института физических проблем (ИФП), директором которого оставался вплоть до последних дней жизни. Один из основателей Московского физико-технического института. Письма Петра Леонидовича Капицы – это письма-разговоры, письма-беседы. Даже самые порой деловые, как ни странно. Когда человек, с которым ему нужно было поговорить, был в далеких краях или недоступен по другим причинам, он садился за стол и писал письмо.
Опубликованная в Берлине в 1932 г. книга, — одна из первых попыток представить историю и будущность белой эмиграции. Ее автор — Эссад Бей, загадочный восточный писатель, публиковавший в 1920–1930-е гг. по всей Европе множество популярных книг. В действительности это был Лев Абрамович Нуссимбаум (1905–1942), выросший в Баку и бежавший после революции в Германию. После прихода к власти Гитлера ему пришлось опять бежать: сначала в Австрию, затем в Италию, где он и скончался.
Книга Вениамина Шалагинова посвящена Ленину-адвокату. Писатель исследует именно эту сторону биографии Ильича. В основе книги - 18 подлинных дел, по которым Ленин выступал в 1892 - 1893 годах в Самарском окружном суде, защищая обездоленных тружеников. Глубина исследования, взволнованность повествования - вот чем подкупает книга о Ленине-юристе.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.