Чернобыль: необъявленная война - [34]
Рискну высказать свою точку зрения по этому поводу.
Во-первых, X. Бликс обязан был успокоить население Запада, так как за рубежом в связи с аварией на Чернобыльской АЭС, началась массовая истерия. Из СССР в США стали возвращаться туристы. Встречали их там так, словно они чудом спаслись от гибели.
Во-вторых, "домыслы", распространявшиеся в западной прессе, нанесли прямой ущерб экспорту продовольственных товаров из Финляндии и других стран.
В-третьих, авария на Чернобыльской АЭС могла поставить под сомнение целесообразность использования атомной энергии в мирных целях.
И тем самым ощутимо ударить по авторитету Международного агентства по атомной энергии.
В-четвертых, мировой общественности дали понять: все, что касается радиационной обстановки непосредственно на Чернобыльской АЭС и в 30-километровой зоне, — внутреннее дело Советского Союза, а потому на него можно закрыть глаза.
А между тем с людьми, живущими в 30-километровой зоне и даже за ее пределами, нет почтовой и телефонной связи с внешним миром. Есть правительственная связь, но она, естественно, не для личных переговоров. В этой связи мне показался интересным рассказ лесника, с которым мне пришлось встретиться в 30-километровой зоне. К сожалению, не помню его фамилии. Он коротко и достаточно образно рассказал о реакции на местах сразу после аварии на Чернобыльской АЭС:
— "Утром 26 мая звонит директор леспромхоза. Называет себя и молчит… Спустя некоторое время говорит: "Слушай, Иван Николаевич… Произошла беда…" И снова молчит… Молчу и я. А про себя думаю: "Неужели война?!" Спустя минуту директор наконец выдавливает из себя: "Произошла авария на Чернобыльской АЭС" Ну, думаю, ничего особенного… Однако тревога директора передалась и мне. Спустя некоторое время директор решительно говорит: "Срочно выводи всю технику из этого района. Только не говори причину"
Приезжаю на участок. Вру местному начальству: "Приказано, мол, срочно вывести всю технику. Говорят, что будут какие-то военные учения" Потом мне позвонили из милиции, сказали, что нужно свертывать все работы. Велели отключить все приемники. Телефонная связь была прервана раньше. Затем они приехали ко мне. Вырвали провода из приемника. Хотели его разрубить на части. Я не дал. Сказал, что сам уберу…
После окончания командировки, уже в конце мая в Ленинграде, я докладывал начальнику НИЧ (научно-исследовательской части) нашего института В. В. Морозову о результатах командировки. Он внимательно выслушал меня. Немного помолчал… И попросил никому не рассказывать о ситуации на Чернобыльской АЭС.
Завеса секретности мгновенно прошла сквозь всю страну сверху донизу. Напрашивался вывод: страна находится на военном положении, а гражданам Советского Союза выдается искаженный информационный паек. В получении правдивой информации нас уравняли с иностранцами, которым, как и советским людям, совершенно не обязательно говорить правду.
Чиновники от партии и правительства легко переиграли и М. Горбачева, и А. Яковлева. Они не мешали "идеологам перестройки" говорить о гласности и перестройке, но сделали все гораздо проще. Они принимали журналистов в 30-километровой зоне, но просили их больше писать о подвиге советских людей, а не о катастрофе на станции, писать, не указывая уровни радиации, дабы не нагнетать обстановку, а затем спустя некоторое время и вовсе сократили количество публикаций на чернобыльскую тему, сославшись на то, что основные проблемы уже решены. Остались так, детали…
При отсутствии сведений о характере и масштабе аварии на Чернобыльской АЭС население пользовалось в основном данными зарубежных средств информации и слухами. Все это порождало чувство тревоги и смятения. В условиях объявленной властями гласности и перестройки замалчивание масштабов аварии вызывало недоверие в искренности власти и к возможным реформам в стране. Чернобыльская тема так и осталась закрытой. Победила демагогия на тему гласности и перестройки. Престиж власти М. Горбачева стал падать.
Но спрятать катастрофу и ее последствия уже было невозможно. Информационное поле в мире уже было другим. И средства доставки информации во все уголки мира уже невозможно было перекрыть. Работало и "сарафанное" радио.
Перелистывая советские газеты за 1986 и 1987 годы в поисках материалов, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС, я обнаружил, что в центральном органе ЦК КПСС газете "Правда" за 1986 год (с 27 апреля и до конца 1986 года) — было опубликовано 30 официальных сообщений, отчетов о пресс-конференциях и других материалов, посвященных аварии, включая стихи А. Вознесенского и Б. Олейника.
Аналогичная ситуация с освещением событий Чернобыльской катастрофы и в органе Министерства обороны СССР газете "Красная звезда". С 27 апреля и до конца 1986 года всего 22 материала, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС. Приблизительно так же "повезло" теме аварии на Чернобыльской АЭС и в газете "Известия".
При чтении советской прессы, посвященной чернобыльской теме, прослеживалось и другое интересное совпадение. Количество публикаций в газете "Правда" до 15 мая 1986 года составляет ю, а до конца года, то есть за 210 оставшихся до нового года дней, — всего 26 публикаций. В газете "Красная звезда" это соотношение еще более разительное: 13 публикаций до 15 мая 1986 года и только 9 до начала 1987 года.
Жизнь Шакарима Кудайбердиева (1858–1931) оборвалась трагически — от пули чекиста. Ранняя безотцовщина, но воспитание под сенью дедовских заветов, приобщение к литературному творчеству под влиянием дяди, поэта-мыслителя Абая Кунанбаева, путешествие в Стамбул и Мекку, пример Л. Н. Толстого и отшельничество, дальнейшее восхождение к духовной жизни — все это воплотилось в его философию «наука совести». Привлекаемый по статье как враг народа, он был реабилитирован, но запрет на творчество поэта, теперь уже обвинявшегося в «буржуазном национализме», продолжал действовать.
Григорий Крошин — первый парламентский корреспондент журнала «Крокодил», лауреат литературных премий, автор 10-ти книг сатиры и публицистики, сценариев для киножурнала «Фитиль», радио и ТВ, пьес для эстрады. С августа 1991-го — парламентский обозреватель журналов «Столица» и «Итоги», Радио «Свобода», немецких и американских СМИ. Новую книгу известного журналиста и литератора-сатирика составили его иронические рассказы-мемуары, записки из парламента — о себе и о людях, с которыми свела его журналистская судьба — то забавные, то печальные. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга о Вацлаве Гавеле принадлежит перу Михаэла Жантовского, несколько лет работавшего пресс-секретарем президента Чехии. Однако это не просто воспоминания о знаменитом человеке – Жантовский пишет о жизни Гавела, о его философских взглядах, литературном творчестве и душевных метаниях, о том, как он боролся и как одерживал победы или поражения. Автору удалось создать впечатляющий психологический портрет человека, во многом определявшего судьбу не только Чешской Республики, но и Европы на протяжении многих лет. Книга «Гавел» переведена на множество языков, теперь с ней может познакомиться и российский читатель. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.