Чернобыль. Месть мирного атома - [70]
Успешные походы первенца атомного флота сделали свое дело. Несравненные качества АЛЛ были оценены, и в 1960 году Соединенные Штаты вообще прекратили строительство боевых дизельных субмарин. Англичане приняли такое же решение в 1967 году, французы — в 1978. Правда, в 1983 году строительство дизельных подлодок в Великобритании возобновилось, но это произошло не вследствие разочарования в атомной энергетической установке, а по причине тактической целесообразности иметь разные типы лодок (по задаче и цена) для подводных сил островной страны.
От преобразований во флоте старался не отставать и Советский Союз. Первое главное управление (ПГУ) при Совмине СССР 24 марта 1947 года признало необходимым приступить к научно-исследовательским и подготовительным проектным работам по изготовлению атомной энергоустановки для подводных лодок и авианосцев. Так началась подготовка к созданию советского атомного военного флота, и уже в ноябре 1949 года в ПГУ поступило несколько предложений и проектных разработок по морским ядерным энергетическим реакторам. Комиссия, созданная для их рассмотрения, выбрала два: один - в качестве основного для первой подводной лодки, другой - для первой в мире АЭС [3]. Но Берия счел (в то время) это предложение преждевременным, отвлекающим от основной задачи по созданию атомной бомбы. И только 9 сентября 1952 года с подачи И. В. Курчатова и А. П. Александрова было принято решение о начале работ по сооружению атомной подводной лодки. Решение было подписано И. В. Сталиным. Научным руководителем проекта № 627 был назначен академик А.П.Александров, бывший в то время заместителем И.В.Курчатова в Институте атомной энергии.
Работы шли в таком же темпе, как и в «бомбовом проекте». В 1953 году был закончен эскизный проект субмарины, для энергоустановки которой был выбран вариант водо-водяного реактора, предложенный Курчатовским институтом [4].
Создание подводного атомохода было новой и чрезвычайно трудной задачей. Разработчики были поставлены в крайне сложные условия. Реактор первой в мире Обнинской АЭС при мощности 30 МВт занимал объем 1500 кубометров, а в корабельном отсеке объемом 435 м>3 надо было разместить два реактора мощностью по 70 МВт. Тем не менее, в апреле
1962 года первая лодка была уже спущена на воду, а государственные испытания были закончены в 1963 году.
Первая советская атомная субмарина называлась К-3. И уже в первый год её жизни (1962) к ней пришла всемирная известность, когда она под именем «Ленинский комсомол» совершила поход к Северному полюсу. К-3 повторила достижение «Наутилуса» и даже превзошла его - подводникам удалось даже всплыть на полюсе.
И лодка, и ее силовая установка оказались жизнеспособными. Даже при 80-процентном использовании проектной мощности реактора энерговооруженность советской лодки была выше, чем у американской субмарины такого же класса. Корпус АЛЛ имел формы ориентированные на длительное движение под водой. Все вместе это давало существенное преимущество К-3, в подводных характеристиках, перед «Наутилусом».
К-3 достигала под водой скорости около 27 узлов и могла погружаться на глубину в 300 м (американский первенец имел скорость подводного хода 23 узла и глубину погружения 210 м).
До 1964 года в СССР построили 13 таких кораблей, получивших в НАТО наименование «November». Они были вооружены торпедами, в том числе и Т-5 с ядерным зарядом.
Стремясь побыстрее оснастить подлодки ракетами с ядерными боеголовками, советское руководство в 1956 году приняло решение «украсить» К-3 врезанным в её корпус ракетным отсеком для трех шахт ракетного комплекса Д-2. Новый проект № 658 фактически представлял собой слегка модернизированную К-3.
«Шестьсот пятьдесят восьмые» имели подводное водоизмещение 5300 т, рабочую глубину погружения 240 м и скорость под водой 23,8 узла при 80-процентной мощности реактора. То есть по скорости и глубине погружения они обошли своего американского конкурента. Специалисты отмечают, что у наших лодок обеспечивалась лучшая, на то время, боевая живучесть. Но мы проигрывали в характеристиках систем разведки подводной обстановки. Хуже, чем у американцев, обстояло дело и со скрытностью, хотя часть лодок в процессе серийной постройки получила на свой корпус первое в мире шумопоглощающее покрытие. К сожалению, оно оказалось недостаточно прочным и довольно скоро стало «осыпаться» с корпусов кораблей [6].
Отработанная технология военных ядерно-энергетических установок практически сразу, после приема первой лодки государственной комиссией, нашла воплощение в реакторах для атомных ледоколов. Благодаря этому в СССР была налажена круглогодичная навигация в арктических водах [3].
Первая мирная АЭС
В конце 1949 года И.В. Курчатов поручает своим сотрудникам приступить к разработке небольшой АЭС с уран-графитовым реактором канального типа и водой в качестве теплоносителя, используя опыт разработки и эксплуатации промышленного реактора. В ЛИПАНе выполнили все необходимые нейтронно-физические расчеты такого аппарата, провели испытания тепловыделяющих элементов, закончили эксперименты по режимам теплосъема [4]. Этот небольшой реактор назвали АМ-1 («Атом Мирный» -1).
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.