Чернобыль. Месть мирного атома - [215]

- наличия положительного парового коэффициента реактивности при выбранной в конструкции реактора структуре активной зоны;

- проявления положительного быстрого мощностного коэффициента реактивности, который должен быть отрицательным при всех нормальных и аварийных режимах. Проектом не предусмотрены технические решения по предотвращению таких ситуаций;

- неудовлетворительной конструкция стержней системы управления и защиты реактора (СУЗ), которые могут вводить положительную реактивность при начальном движении их в активную зону. В проекте реакторной установки отсутствует устройство, показывающее значение оперативного запаса реактивности или предупреждающее о подходе к опасному пределу (т. 34, л.д. 63-64).

Как видим, в выводах Правительственной комиссии содержится фактически признание: реактор РБМК-1000 на 4-ом энергоблоке ЧАЭС обладал серьезными конструктивными недостатками, которые и послужили причиной взрыва реактора и всех остальных катастрофических последствий аварии. Этим выводам комиссии, судя по ее составу, вряд ли были основания не доверять. В таком случае обстоятельства, связанные с конструктивными недостатками реактора РБМК-1000 и их ролью в возникновении и развитии аварии, а также в порождении всех остальных ее катастрофических последствий с положениями ст. 14, 15, 55-57 «Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» приобретали особо важное значение. Без их самого тщательного, объективного, полного и всестороннего исследования нельзя было рассчитывать ни на установление истины по делу и вынесение по нему правосудного, справедливого решения, ни тем более на принятие действенных мер, которые бы надежно обезопасили миллионы людей от новых "Чернобылей".

К сожалению, следствие, прокуратура, а затем и суд пошли по иному пути. Все внимание следователей, прокуратуры и суда было сконцентрировано на исследовании ошибок и нарушений режима эксплуатации энергоблока станции ее персоналом. Существенные же недостатки конструкции реактора РБМК-1000 и их роль в возникновении и развитии аварии, в порождении ее катастрофических последствий, практически не удостоились должного внимания со стороны следователей, прокуратуры и суда. По отношению к обстоятельствам, связанным с недостатками конструкции реактора и их ролью в возникновении и развитии аварии, о которых недвусмысленно было сказано в Докладе Правительственной комиссии, следствием, прокуратурой, а затем и судом оказалась занята странная и противоречивая позиция. В самом деле, с одной стороны обстоятельства эти фактически органами предварительного следствия, прокуратурой и судом признаются не исследованными, поскольку материалы о них были выделены органами предварительного следствия в отдельное производство для особого, самостоятельного исследования (т. 47, л.д. 222-226), с чем не преминул согласиться и суд в приговоре (т. 50, л.д. 360). С другой же стороны, и следствие и суд существенные конструктивные недостатки реактора и их роль в возникновении и развитии аварии расценивают совсем не так, как они охарактеризованы в докладе Правительственной комиссии. Так, в обвинительном заключении (т. 48, л.д. 102) они характеризуются всего лишь как некие "присущие реактору особенности и недостатки", сыгравшие в развитии аварии опять же некую непонятную "свою роль" (!?), а в приговоре суда как "некоторые несовершенства конструкции" реактора (т. 50, л.д. 360).

При ознакомлении с материалами дела явно бросается в глаза странное и противоречивое отношение органов предварительного следствия, прокуратуры и суда по отношению к самому Докладу Правительственной комиссии. Следствие, как и суд в приговоре, постоянно оперируют данным документом, как неким бесспорным юридическим доказательством, когда нужно подтвердить вину персонала в нарушении режима эксплуатации энергоблока. Попыток более или менее убедительно опровергнуть положения той части данного документа, где в нем говорится о серьезных конструктивных недостатках реактора РБМК-1000 и их решающей роли в катастрофическом развитии аварии, "ПРИВЕДШЕЙ К РАЗРУШЕНИЮ РЕАКТОРА" (а тем самым, очевидно, и ко всем остальным трагическим последствиям), мы в деле не находим. В то же время эти важные положения в ходе следствия и суда обычно либо замалчиваются, либо, как мы уже видели, оказываются искаженными до неузнаваемости.

Весьма неблаговидную роль, как видно из материалов дела, в сокрытии от общества этой части выводов Правительственной комиссии, а так же в создании и распространении ложных версий и представлений о причинах чернобыльской катастрофы сыграли наши монопольные научные, проектные, конструкторские и всякие иные, имеющие непосредственное отношение к производству атомных реакторов учреждения, организации и ведомства.

Из материалов дела нельзя узнать, был ли уже составлен и подписан Доклад Правительственной комиссии, когда в ИАЭ имени Курчатова (Научный руководитель проекта взорвавшегося в Чернобыле реактора РБМК-1000) под руководством академика А.П. Александрова в июне 1986 г. были проведены два важных совещания физиков-атомщиков. Уже на них были предприняты серьезные попытки похоронить версию о том, что реактор взорвался по причине его серьезных конструктивных недостатков и заменить версией, согласно которой главным виновником аварии оказывался персонал станции, нарушивший условия ее безопасной эксплуатации, а конструкторским недостаткам реактора при этом отводилась второстепенная роль (т. 34, л.д. 80-96). Затем началась подготовка рабочих документов для совещания экспертов МАГАТЭ в конце августа 1986 г. В ней участвовала группа специалистов в составе 23 человек, созданная по решению одного из заинтересованных в сокрытии истинных причин аварии на ЧАЭС ведомств - Госпроматомнадзора, причем половина ее специалистов оказалась из представителей ИАЭ имени Курчатова. Документы в МАГАТЭ готовились опять же на основе материалов, полученных из самых заинтересованных организаций: ИАЭ имени Курчатова (о котором было сказано, что он являлся Научным руководителем проекта взорвавшегося реактора), НИКИЭТа - Главного конструктора реактора, Института "Г идропроект" - Г лавного его проектанта, а также из ВНИИАЭС, занимавшегося обработкой результатов эксплуатации взорвавшегося реактора.