Чернобыль: История ядерной катастрофы - [19]

Любовь Ковалевская из припятской «Трибуны энергетика» предложила Кизиме сверстать специальный выпуск, целиком посвященный проблемам с поставками, на что он с радостью согласился. Более того, пренебрегая инструкциями, Кизима позволил журналистке изучить собранные вычислительным центром АЭС данные о количестве и качестве уже поставленного в Припять. Ковалевская получила шанс на сенсационный материал, хотя далеко не все одобряли щедрость Кизимы. Руководство вычислительного центра, не забывая о бдительном КГБ, отвело ей на изучение таблиц всего лишь пятнадцать минут – в надежде на то, что у корреспондентки, выпускницы филфака, просто закружится голова. В итоге она проработала в центре полчаса и успела записать много интересного.

Изучив свой конспект, журналистка поняла, насколько плохо идут дела на стройке. 70 процентов оборудования, присланного одним из заводов, имело серьезные дефекты. Изъяны обнаружили в металлических комплектующих, предназначенных для хранилища ядерного топлива, общим весом в 356 тонн. Другой завод прислал бетонные плиты не того размера – пришлось подгонять их прямо на участках. Сильнее всего поражало, как много деталей до сих пор не привезли, из-за чего другие, даже приемлемого качества, лежали без пользы. На стройке не хватало металлических конструкций общим весом в 2435 тонн. Кизима дал статье зеленый свет. Подписанная Л. Станиславской (псевдоним Ковалевской) она вышла в «Трибуне энергетика» 21 марта 1986 года, в пятницу. На следующий понедельник было назначено начало всесоюзного совещания по вопросам снабжения Чернобыльской АЭС[59].

По мнению Анатолия Дятлова, заместителя главного инженера станции, люди Кизимы работали на совесть. Кроме того, они стойко выдерживали шквал критики со стороны начальников, которые требовали от них совершить невозможное в смехотворно короткие сроки. Дятлов пишет, что Кизима и его монтажники «…все эти наезды всерьез не воспринимали, хотя виду не показывали… Иначе в тех условиях работы нельзя долго выдержать»[60].

Дятлов давно понял, что проблема не в организации строительства, а в отсутствии заводов и фабрик, без продукции которых атомные станции не могли существовать. Чернобыльскую АЭС и ее сестер вывели из подчинения Министерству среднего машиностроения. Огромная и богатая вотчина Ефима Славского – важнейшая часть военно-промышленного комплекса – была подлинным государством в государстве. Производственные мощности министерства пополняли ядерный арсенал Советского Союза и могли обеспечить почти всем необходимым электростанции, работающие на ядерных реакторах. Сооружение первого энергоблока такой станции в Сосновом Бору близ Ленинграда в декабре 1973 года стало заслугой именно команды Славского. После этого, однако, мирный атом доверили Министерству энергетики и электрификации, в военно-промышленный комплекс не входившему. Его руководители, не обладавшие и малой долей влияния и престижа легендарного Славского, располагали слабой производственной базой.

Мемуары Дятлова открывают печальную картину: «В правительственном постановлении было указано, что нестандартное оборудование для четырех блоков первых очередей этих станций будет изготовлено теми же заводами, что и для Ленинградской. Но для Минсредмаша правительственное постановление не указ даже и в то время, когда еще немного слушались правительства. Говорят, у вас есть свои заводы, вот и делайте, чертежи дадим». Ни один глава Совета министров не мог убедить Славского распылить ресурсы, предназначенные для выпуска ядерного оружия. Атомным электростанциям, вроде Чернобыльской, на его протекцию надеяться было нечего. Дятлов продолжает: «Был я на некоторых заводах вспомогательного оборудования Минэнерго – оснащение на уровне плохоньких мастерских. Поручать им изготовление оборудования для реакторного цеха – все равно, что плотника заставлять делать работу столяра. Так и мучились с изготовлением на каждый блок»[61].

Наверху отмахивались от жалоб на бесчисленные трудности при возведении энергоблоков. В конце концов, Чернобыльскую АЭС снабдили такими реакторами, какие в теории мог выпускать любой машиностроительный завод – даже на окраинах Советского Союза, с какой угодно рабочей силой, при минимальных затратах. Большинство АЭС планировалось оборудовать водо-водяными энергетическими реакторами (ВВЭР). На Западе подобный агрегат называют Pressurized Water Reactor. Как и в Соединенных Штатах, ВВЭР стал побочным продуктом разработки атомных двигателей для военно-морского флота. В реакторах такого типа стержни с топливом помещены в воду, циркулирующую под давлением. Вода, одновременно охлаждая реактор, служит надежной страховкой от аварии. Перестань она циркулировать, нагрев и кипение реакцию остановят – чем больше воды испарится из ядра реактора, тем слабее будет нейтронное замедление быстрых нейтронов, производимое той же водой. Таким образом, реакция без воды продолжаться не сможет. На испытаниях, проведенных рядом советских атомных станций, ВВЭР показали себя хорошо. Но индустриальной базы для массового изготовления ВВЭР пришлось ждать до середины 1980-х.