Чёрно-белый человек - [8]

А ещё через две недели, одеваясь перед выходом из дома на работу вдруг заметил, что затянул ремень на одну дырочку дальше чем обычно. Порадовавшись зримому результату утренних тренировок, Виктор подхватил свой всегдашний рюкзачок, взялся за ручку двери и вдруг замер. Он вспомнил. Вспомнил вечер семнадцатого марта, когда пожелал своему животу исчезнуть. Просто за последние три недели ни с ним, ни вокруг него больше ничего мистического не происходило, поэтому события тех дней и душевные терзания не то чтобы стали стираться из памяти, а как-то притупились, что ли. Теперь же спор, не спор, диалог со своим альтер эго вспыхнул с новой силой:

— Ну что да фигня такая! Как пожелаешь какую-нибудь ерунду, если не гадость вообще, да ещё и со зла, так исполнение — пожалуйста, — немедленно. А как что-нибудь полезное, так вкалывать до седьмого пота приходится.

— А ты как хотел!? Без труда даже рыбку из пруда не вытащишь, а уж удовольствие тем более не получишь. Тебе же понравилось заниматься по утрам?

— Ну…  да.

— «Чего ж тебе ещё надо, собака?» — процитировал «двойник» знаменитую фразу из легендарного фильма Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию».

Этот фильм обожали родители Виктора и они вместе с сестрой неоднократно в детстве пересматривали его вместе с ними, чтобы получить удовольствие не столько от фильма, сколько от вида хохочущих предков.

— Да как «чего»? Я же и про брюхо своё тоже от злости пожелал! Что же мне теперь, учиться, КАК и, самое главное, на ЧТО злиться, причём злиться правильно, чтобы результат положительный получать, а не абы какой!?

— Почему бы и нет?

— Бред какой-то! Уж учителей по такому предмету я точно не найду!

— Ты лучше не злись, а думай, как выкручиваться в случае чего.

— Пф-ф-ф…  я уж лучше вообще воздержусь от негативных пожеланий.

— А сможешь?

— Буду стараться. Ты же сам знаешь, раздражительным я стал только после Аварии. Точнее, точнее тогда, когда понял, что все усилия по Машенькиной реабилитации быстрого результата не дают.

— Бывал бы ты у неё почаще. И каждый раз привозить какие-то подарки вовсе не обязательно. Что-то другое придумай.

— Опять придумывать!?

Виктор уже собрался обматерить и послать куда подальше своего незримого собеседника, как вдруг ему в голову пришла весьма практичная мысль: «А действительно, почему бы нам с Машей не покататься не только по Москве, а хотя бы до Суздаля, до Владимира, или ещё куда доехать. Одним днем ей туда-обратно тяжело будет, так с отелями там сейчас всё в порядке, одну ночь переночуем. Решено, сегодня же вечером позвоню и предложу…  Нет, лучше заеду!»

* * *

Племянницу на дальний вояж даже уговаривать не пришлось, согласилась с удовольствием, даже в ладоши захлопала, как маленькая. Ирина Сергеевна и Андрей Кириллович, — родители Алексея, поворчали немного, но Виктор их успокоил:

— Я обязательно возьму коляску. Если Машуня устанет, покатаю.

В Москве Маша обходилась без инвалидного кресла, но оно было, просто пылилось на балконе, укрытое чехлом, специально сшитом бабушкой. Поездку запланировали через три дня, когда у Руденко было двухдневное окно в работе. Погоду на эти два дня обещали для второй половины апреля весьма теплую и с утра пораньше они стартовали. За Электросталью налетел довольно сильный ветер, пошел дождь, и Виктор с Машей приуныли было, посетовав на неточный прогноз, но дождь быстро кончился, почистив воздух и принеся легкую прохладу. Рощи и перелески, попадавшиеся по дороге, прорисовались до последнего дерева под небом, расчистившимся до прежней полной голубизны, ветер стих и настроение вернулось к празднично-весёлому. К Суздалю они подъехали ещё до одиннадцати, забросили вещи в гостиницу и отправились в Суздальский кремль. Полюбовались и снаружи, и внутри Богородице-Рождественским собором и Никольской церковью, заглянули в Архиерейские палаты, попили чаю с пряниками и переехали к Свято-Покровскому женскому монастырю. Ни Виктор, ни, тем более, Маша, религиозными людьми не были, но к мощам Софии Суздальской всё же подошли, свечки поставили. Как и абсолютное большинство туристов, решающих для себя: «Хуже не будет, а лучше…  ну, как получится».

Пообедав, перебрались в музей деревянного зодчества, там еще побродили-поглазели часа три, умотались уже вусмерть, даже Виктор. Вернулись в отель абсолютно счастливые, поужинали и сразу завалились спать. Утром не спеша позавтракали, сходили за сувенирами и поехали домой. Ехали не торопясь в правом ряду, можно даже сказать — тащились. Смаковали вчерашние впечатления, строили планы на следующую вылазку. Напрягаться, кого-то обгонять, тщательно следить за дорогой совершенно не хотелось. Вдруг Виктор в левом боковом зеркале заметил постоянно моргающую дальним светом машину и поморщился.

— Ты чего, — спросила Маша.

— Да чудик какой-то обморгался сзади, торопится видать сильно.

В этот момент с ними поравнялся черный Porsche 911, оглушив их жуткой попсой из открытых окон. Парень за рулём и девица рядом с ним умудрялись при этом ещё ржать и целоваться одновременно.

— Вот ведь придурок, — раздраженно прокомментировал Виктор.

Рыкнув спортивным глушителем, Порш поморгал снова, посигналил и, не дожидаясь, когда ему уступят дорогу, вильнул в их ряд. От неожиданности Руденко ударил по тормозам, хотя необходимости в этом и не было — скорость у них была заметно ниже, а дистанция до впереди идущей машины была приличная.