Чернильный обмен - [71]

— Что-то случилось? — спросил Ириал Габриэля.

Ириал как-то оказался у стола, слишком далеко от нее.

Лесли посмотрела на яблоко, которое держала в руке. Оно исчезло. Она глянула вниз — одежда была другая. На ней было длинное платье с красными цветами и причудливо извивающимися синими линиями. Она провела пальцем по узору.

— Машина уже здесь. — Габриэль держал ее за руку, помогая подняться.

Юбка запуталась вокруг лодыжек. Лесли споткнулась, и Ириал подхватил ее. Они были в клубе. Лесли спрятала лицо на груди Ириала от яркого света огней.

— Ты держишься молодцом, — проговорил он, пальцами распутывая ее волосы.

— Длинный день, — пробормотала она, прильнув к нему, под защиту его заботливых рук. Она закрыла глаза и спросила: — На второй день будет лучше, верно?

— Милая, прошла неделя. — Он поднял перед ней тяжелые шторы. — Но ты уже прекрасно справляешься.

Она слушала, как странные люди — фейри — смеются вместе с Габриэлем. Они рассказывали ей истории, развлекали ее, пока Ириал разговаривал с фейри с иссиня-черными перьями вместо волос. Эта женщина-ворон, Бананак, была великолепна. Как и все они. Лесли прекратила пялиться на Бананак и попыталась сосредоточиться на нимфах,[34] которые танцевали с позвавшими их на танцпол Ищейками. Они кружились в тенях, словно, как и Лесли, чувствовали прикосновения этих теней — прикосновения дразнящих рук, обещающих наслаждение, которому еще не придумали определений.

Лесли встала из-за столика и, не обращая внимания на Ищеек, пошла прямиком к тому месту, где Бананак разговаривала с Ириалом:

— Потанцуй со мной, Ири.

Лесли пришло в голову, что эта картина, которую она видела и в другие дни, начинает ей надоедать: Бананак появлялась слишком часто, отнимала время и внимание Ириала. И Лесли это не нравилось.

— Отвали, — бросила она Бананак.

Та попыталась замахнуться, но ей скрутили руки Габриэль и еще один Ищейка, а Ириал сказал:

— Бананак пыталась мне объяснить, почему от тебя для нас никакой пользы.

Лесли почувствовала, как задрожали нити, связывающие ее с Ириалом, и в тот же миг совершенно отчетливо поняла, что это он немного ослабил их связь, чтобы у нее был шанс воспользоваться несколькими моментами ясного мышления.

— И какая же от меня польза, Ириал? — спросила она. — Ты сказал ей?

— Сказал.

Сейчас Ириал стоял, протянув к ней руку. Она вложила свою ладонь в его и шагнула ближе.

Бананак напряглась, наклонив голову, отчего еще меньше стала похожа на человека, чем остальные фейри. Ее глаза — которые сейчас были так похожи на глаза Ириала, что Лесли замерла от удивления — сузились, но Бананак не произнесла ни слова. Она не разговаривает со мной. Лесли помнила это с прошлых ночей: фейри отказывалась говорить с «домашним питомцем».

Лесли глянула на Габриэля, стоявшего рядом в ожидании, обвела глазами клуб. Все в клубе чего-то ждали. Все они ждут меня. Ждут еды. Она решила, что должна бы испугаться или разозлиться, но ей просто-напросто было скучно.

— Подержишь ее на привязи, пока я развлекаюсь? — спросила Лесли Габриэля.

Он даже не глянул на Темного Короля, чтобы получить его согласие, и улыбнулся ей:

— С удовольствием.

Лесли прекрасно знала, что сейчас все за ней наблюдают, но подозревала, что ее видели и в худшем состоянии. Она провела руками вверх по груди Ириала, потом по его плечам и вниз по рукам и почувствовала его напряжение, которого не было ни в его позе, ни в выражении лица. Она запрокинула голову, чтобы встретить его взгляд.

— Значит, меня просто используют? — прошептала она.

Впрочем, она понимала, что чернила в ее коже для того и предназначены, чтобы он — все они — могли ее использовать. Знала, что плавящее кости блаженство, которое она испытывала всякий раз, когда он направлял через нее шквал эмоций — просто уловка, с помощью которой он отбирал у нее ясность мысли. Ту самую ясность, которую она обрела снова и уже полностью осознала, что в прошедшие дни у нее было лишь несколько моментов, когда она все понимала и о которых тут же забывала, стоило эмоциям вновь обрушиться на нее.

— Так как? — напомнила она о своем вопросе.

Ириал наклонился к Лесли и прикоснулся губами к ее шее. Она не услышала, но почувствовала его ответ:

— Нет.

Однако на самом деле ей хотелось, чтобы все было именно так. Она вспомнила, какой была ее жизнь: полчища наркоманов у нее дома, пьяный отец, который вечно где-то пропадает, счета, которые нужно оплатить, работа в ресторане много часов подряд, друзья, которые постоянно лгут. О чем же здесь жалеть? Она не хотела возвращаться к боли, к заботам, к страху. Она хотела эйфории. Хотела чувствовать, как тает ее тело в его руках. Хотела чувствовать сумасшедшее крещендо[35] наслаждения, настолько сильного, чтобы потерять сознание.

Ириал отстранился и заглянул в ее глаза.

Лесли обвила руками его шею и двинулась вперед, заставляя его отступать назад.

— Позже я буду под таким кайфом, что уже не смогу не прикасаться к тебе…

Она вздрогнула от того, что публично призналась в своих желаниях, не зная, что лучше — честно признаться в собственной похоти или продолжать обманывать себя, придумывая приятные отговорки, чтобы хоть отчасти смягчить свою вину.