Чернильная кровь - [124]

— Ах вот как, болтливей! — Баста посмотрел на свое отражение в блестящем лезвии. — Да, про тебя этого точно не скажешь. Знаешь что? Поскольку мы с тобой такие старые знакомые, весть о твоей смерти я сообщу твоей жене лично! Как ты на это смотришь, Огнеглот? Как ты думаешь, Роксана рада будет меня видеть? — Он ласково погладил двумя пальцами острие ножа. — А что до тебя, маленькая ведьма… Очень мило было с твоей стороны отдать письмо старому канатоходцу, который со своей негнущейся ногой и думать не мог убежать от моего ножа.

— Небесный Плясун? Ты убил Небесного Плясуна? — Сейчас в голосе Сажерука не было скуки.

— Стой, не трогайся с места! — шептал Фарид. — Пожалуйста, постой!

Он поспешно подбросил в пламя несколько соломинок.

— А, этого ты не знал! — Голос Басты даже смягчился от удовольствия. — Да, твой старый друг свое отпрыгал. Спроси Мясника, он тоже там был.

— Врешь! — Голос у Мегги дрожал.

Фарид осторожно нагнулся. Он видел, как Сажерук оттолкнул Мегги назад и стал искать глазами путь к бегству, но его не было. За спиной у них громоздились мешки с мукой, справа путь загораживал Мясник, слева стоял работник с глупой ухмылкой на губах, а у того окна, через которое прежде заглядывал Фарид, — сам мельник. Но у их ног лежала солома, много соломы, а она горит не хуже бумаги.

Баста рассмеялся. Он вскочил на жернов и сверху вниз посмотрел на Сажерука. Сейчас Баста стоял прямо под воронкой. «Ну, скорее, — поторопил себя Фарид, поджег вторую связку соломы от первой и поднес обе к отверстию воронки. — Будем надеяться, что дерево так сразу не загорится. Будем надеяться, что солома проскользнет вниз. Будем надеяться». Он обжег пальцы, пропихивая вниз горящие связки, но не обратил на это внимания. Сажерук был в ловушке, и Мегги вместе с ним. До обожженных ли тут пальцев?

— Да, Небесный Плясун двигался слишком медленно, бедняга, — мурлыкал Баста, перекидывая нож из руки в руку. — Ты-то умеешь бегать быстро, Огнеглот, я знаю, и все равно ты от меня не уйдешь. На этот раз я исполосую тебе не только лицо. Я всего тебя разрежу на полосы с головы до ног.

Наконец! Фарид протолкнул горящую связку. Воронка проглотила ее, как мешок с зерном, и выплюнула Басте на сапоги.

— Огонь! Откуда огонь? — Это был голос мельника.

Работник закричал, как бык, увидевший топор мясника.

Пальцы у Фарида болели, на коже лопались пузыри, зато огонь плясал — он поднимался вверх по ногам Басты, хватал его за руки. Баста испуганно отшатнулся, упал с жернова спиной назад и до крови расшиб голову о край. Да, Баста боялся огня, боялся даже больше, чем сглаза, от которого оберегался амулетами.

А Фарид скатился по ступеням вниз, оттолкнул работника, смотревшего на него, как на призрака, подскочил к Мегги и потянул ее за собой к окну.

— Прыгай! — крикнул он. — Прыгай вниз! Скорее!

Мегги дрожала. Волосы у нее были все в муке. Она зажмурилась — и прыгнула.

Фарид искал глазами Сажерука. Тот говорил с огнем, пока мельник и его работник отчаянно колотили по горящей соломе пустыми мешками. Огонь плясал все выше, несмотря на их усилия. Он плясал для Сажерука.

Фарид присел на корточки в открытом окне.

— Иди сюда! — крикнул он Сажеруку. — Иди сюда! Ну иди же!

А где же Баста?

Сажерук оттолкнул мельника и побежал сквозь огонь и дым к Фариду. Фарид перебросил ноги через подоконник и уже снаружи уцепился за карниз, увидев, как Баста с трудом поднимается с жернова. Руки у него были в крови, натекшей с затылка.

— Держи его! — крикнул он Мяснику. — Держи Огнеглота!

— Скорее! — крикнул Фарид, ища ступнями опору на стене под собой.

Но Сажерук, бежавший к окну, споткнулся о мешок с мукой. Гвин спрыгнул с его плеча и бросился к Фариду. Когда Сажерук поднялся на ноги, между ним и Фаридом стоял, кашляя от дыма, Мясник с обнаженным мечом.

— Прыгай скорее! — донесся до Фарида голос Мегги.

Она стояла прямо под окном и расширенными от страха глазами смотрела вверх, на него. Но Фарид соскочил обратно в горящую мельницу.

— Ты куда? Пошел обратно! — крикнул ему Сажерук.

Фарид ударил Мясника сзади горящим мешком. Одежда на нем заполыхала. Мясник зашатался, то колотя мечом по языкам пламени, то делая выпады в сторону Сажерука. В ту минуту, когда Фарид снова спрыгнул в горящую солому, он поранил Сажеруку острым лезвием ногу. Сажерук пошатнулся, прижал руку к бедру, а Мясник снова занес меч, обезумев от ярости и боли.

— Нет!

Собственный крик оглушил Фарида, когда он бросился на Мясника. Он кусал его за плечи, пинал, колотил, пока злодей не выронил меч, уже почти приставленный к груди Сажерука. Фарид столкнул Мясника в огонь, хотя тот был на целую голову выше. Отчаяние придает силы. Юноша хотел броситься и на Басту, который, кашляя, возник в дыму, но Сажерук оттащил его в сторону и принялся шепотом науськивать пламя, пока его языки не набросились на Басту, как разъяренные змеи. Фарид услышал его крик, но не стал оборачиваться. Он пробивался к окну вместе с Сажеруком, который, чертыхаясь, зажимал пальцами кровоточащее бедро. Но он был жив.

А Басту пожирал огонь.

50 ЛУЧШАЯ ИЗ ВСЕХ НОЧЕЙ

— Ешь, — сказала Мерло.

— Никак не могу, — сказал Десперо, отстраняясь от книги.