Черниговского полка поручик - [18]
На лбу Александра появилась испарина, а Аракчеев не усидел на своем месте, встал и также приблизился к рассказчику, который продолжал:
— Фамилии господ, кои приезжали, я записал, — при этом Шервуд распорол подкладку кителя, извлек оттуда две бумажки, сложенные вчетверо, одну из них он протянул царю: — Здеся они, девять фамилий…
Царь подошел к Шервуду, брезгливо взял из его рук бумажку, положил себе на стол. Затем спросил:
— Токмо военные собирались?
— Нет, был поэт Пушкин…
— И стихоплет там. И что же он?
— Он имел обыкновение часто уединяться. В какой-то день он зашел в бильярдную и что-то там сочинял. Когда его позвали к обеду, я зашел в бильярдную и увидел на столе множество исписанных листов бумаги. Бегло просмотрел некоторые, а на одном написанное мне показалось подозрительным. Я спрятал листок. Он здеся у меня…
Достал из кармана второй листок, сложенный вчетверо, держал в руке, не зная, что ему с ним делать. Аракчеев, видя, что император никакого интереса к этой бумаге не проявляет, распорядился:
— Положи-ка его сюда, — и указал рукою на свой стол.
Шервуд, шагнув, положил листок на уголок стола, возвратился на прежнее место.
Александр задал ему еще несколько вопросов, пожал ему руку, сказал, что будет отблагодарен, велел явиться к графу Аракчееву за инструкцией.
Когда Шервуд вышел, Александр молча глядел на Аракчеева, его глаза как бы спрашивали: ну-с, что будем делать?
На немой вопрос царя Аракчеев ответил:
— Выловим, ваше величество, всех злоумышленников, до единого выловим!
Александр опустился в кресло, устало произнес:
— Надо благодарить бога, что не обошел нас верными людьми. Дай этому молодцу все средства к выявлению злоумышленников. Все новое, что станет тебе об этом деле известно, немедля шли мне нарочным в Таганрог. В остальном поступай по своему разумению. Я решил не давать огласку этому делу. Гласность может нам только повредить. Для главарей найдется место в Шлиссельбурге… Навечно. Помнится, наши предки не раз поступали подобным образом, — сказал император и вспомнил о бумажке, которую оставил Шервуд, спросил:
— Ну-с, погляди, что там этот молодец у Пушкина стянул.
Аракчеев развернул лист бумаги, вслух прочитал:
Александр взмахнул рукою, и Аракчеев прервал чтение.
— По-прежнему, сукин сын, плетет всякую ересь. Почему он шастает по Малороссии? Он ведь сослан в Кишинев?
В Петербурге Аракчеев Шервуда не принял, вручив ему записку к своей домоуправительнице, приказал ждать его в Грузино, куда он сам приедет после проводов императора в Таганрог.
В тот же день Шервуд и выехал, обдумывая в пути план дальнейших действий для выявления злоумышленников. Лето было в разгаре, на дорогах клубилась пыль, было душно, но в экипаже, представленном Шервуду по приказу Аракчеева, он чувствовал себя необыкновенно счастливым. «Может, мне царь пожалует какое-либо село в Малороссии и тогда наступит другая жизнь», — мечтал Шервуд, подъезжая к Грузино.
Подойдя к главному дому графа, он увидел на фронтоне большой лепной герб, внизу слова: «Без лести предан».
Гостя отвели к домоуправительнице Настасье Федоровне Минкиной, моложавой полной женщине с высокой грудью и лицом, слегка поклеванным оспой. Управительница для виду развернула поданную ей цидулку, но так как читать не умела, велела гостю присесть отдохнуть, а сама мотнулась на другую половину дома к письмоводителю графа, который, прочитав цидулку, сказал, что гость, видимо, очень важная особа.
Возвратясь, Минкина бесцеремонно спросила у гостя, зачем он пожаловал.
— Не могу знать, — ответил Шервуд, — мне приказал генерал, вот я и приехал…
— Как тебя кличут?
— Иваном Васильевичем.
— Что же у тебя за дела, Иван Васильевич, к Алексею Андреевичу? — вновь спросила Минкина.
— Не могу ничего сказать…
Настасья Федоровна немного возмутилась, выпалила:
— Знаешь ли, мил человек, что у Алексея Андреевича от меня секретов не бывает. Все, что знает он, и мне знамо.
— Ну, тогда они вам и расскажут, а мне молвить о том запрещено.
— Молодой, да ранний, — наигранно сказала Минкина, потом подняла колокольчик и встряхнула им.
В комнату вошел пожилой слуга с длинными седыми бакенбардами.
— Никита, отведи барина в розовые покои…
— В розовые? — удивленно переспросил слуга.
— Сам Алексей Андреевич о том написал, — пояснила Минкина.
— Это же покои для царя-батюшки…
— Веди, веди, — повторила домоуправительница.
Комнаты, куда слуга привел Шервуда, размещались на втором этаже южной половины дома. Открывая их, слуга важно изрек:
— Здеся единажды царь-батюшка опочивал.
Оставшись один, Шервуд с любопытством разглядывал покои. У дверей прихожей стояли тапочки из зеленого атласа. Сняв сапоги и сунув в тапочки ноги, Шервуд блаженно вздохнул: «Сам царь их носил…» Осторожно начал осматривать апартаменты. Стены большой светлой спальни были обтянуты шелком розового цвета. Шервуд тогда еще не знал, что это любимый цвет императора. Пушистые ковры, позолоченные дверные ручки, расписные потолки, огромные зеркала, богатство обстановки, которую Шервуд прежде не видел, навеяли на него чувство легкого страха.
В сборник русского писателя, живущего на Украине, вошла повесть «Талисман» — о волнующей судьбе портрета В. И. Ленина, взятого советским танкистом на фронт, а затем подаренного чехословацкому патриоту. С портретом великого вождя связаны судьбы людей, посвятивших свою жизнь осуществлению ленинских идей. Рассказы — о подвиге воинов в годы борьбы с фашизмом, а также на историческую тему — о фельдмаршале Кутузове, генерале Остермане-Толстом и др.
В книге Фоки Бурлачука рассказывается об одном из декабристов — русском поэте, близком товарище А. С. Пушкина Владимире Федосеевиче Раевском. Прожив до конца свою жизнь в Сибири, В. Ф. Раевский сохранил верность свободолюбивым идеалам, его поэзия проникнута сочувствием народу, революционным пафосом, верой в правое дело. [Адаптировано для AlReader].
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.