Черниговцы - [13]

…Сергей со своей саперной работой был прикомандирован к корпусу генерала Тучкова. Под огнем неприятеля он с необыкновенной быстротой и величайшим старанием производил все необходимые мостовые, дорожные и другие инженерные работы, за что не раз получал благодарность от начальника Инженерного корпуса генерала Ивашева. Солдаты любили его и даже гордились им.

«Поискать такого командира, как наш! — говорили они. — Совсем молоденький, а дело лучше всякого разумеет!»

Войска отступали от Смоленска, и вместе с ними, без всяких распоряжений свыше, уходили жители. Купцы жгли свои лавки, крестьяне — все, чего не могли забрать с собой. У всех мысль была одна: ничто не доставайся врагу, не иметь ему на русской земле ни пристанища, ни покоя! Никто не приказывал вооружаться народу, а народ уже вставал и действовал как умел и как мог. Вооружались чем попало: топор так топор, коса так коса, а то и штык, прикрученный к дубине, или древко с вбитым в него большим гвоздем. У некоторых — охотничьи ружья или взятые у господ старые пистолеты. Сами собой составлялись партизанские отряды. Они скрывались в лесах и ловили французских фуражиров[17], если те слишком далеко заходили в поисках провианта. Разгоралась народная война.

Однако царское правительство не слишком благосклонно смотрело на движение среди народа. Местному начальству даны были секретные указания всячески препятствовать вооружению крестьян. Мало ли что! А вдруг они потом обратят оружие против помещиков?

Однажды в избу к полковнику Давыдову, командиру гусарского полка, явился взволнованный городничий из Дорогобужа и сообщил, что в имении помещика Лыкошина оставшийся там бурмистр Игнатий Никитин самовольно вооружает крестьян. Тут же присутствовал и Сергей, квартировавшим вместе с Давыдовым.

— А где сам помещик? — спросил Давыдов, переглянувшись с Сергеем.

— Были в ополчении, они поручики. А где они теперь неизвестно, — ответил городничий. — У них есть другое имение — надо быть, за Москвой.

— Ага, понимаю, — сказал Давыдов, улыбаясь в усы. Потомок древних бояр, а сам какой-нибудь коллежский регистратор… Пощеголял месяц на Тверском бульваре гремучими шпорами, а затем укатил подальше от греха и теперь где-нибудь в Тамбове прыскается духами, пляшет, геройским видом барышень прельщает. Знаем. Ну-с, а вы, ваше благородие, зачем, собственно, себя побеспокоили?

— Просьба к вашему высокородию, господин полковник, — заговорил городничий. — Отрядить команду для водворения порядка, потому не приказано…

Давыдов вспылил.

— Команду? — загремел он, вскочив с лавки, на которой сидел. — Так знайте же, милостивый государь: мои гусары служат отечеству… да-с, отечеству! Они не будочники, не квартальные, милостисдарь!

— Помилуйте, господин полковник… — забормотал струсивший городничий. — Оно, конечно, неприятель… Да ведь мужичье — какое ж это войско? Один беспорядок…

— Вы не туда пришли, — перебил его Давыдов. — Вам требуется обезоружить крестьян, которые встают на защиту отечества, да? — Он побагровел. — Так ступайте же к французам!.. — крикнул он таким страшным голосом, что городничий вылетел вон из избы. — Каков гусь! — сказал Давыдов, обращаясь со смехом к Сергею.

Сергей не раз имел случай убедиться в недостойном поведении многих помещиков, которые, забывая о бедствиях отечества, думали только о своей выгоде.

Корпус генерала Тучкова двигался по проселкам, пересекавшимся во многих местах речками и болотистыми ручьями, а запас досок, бревен и жердей для устройства мостов и переправ истощился. Кроме того, надо было достать сена для лошадей, так как шли больше лесом, где травы не было. Узнав, что недалеко, в имении помещика Масленникова, есть лесные материалы, Сергей отправился туда верхом с командой и несколькими подводами. Масленников встретил его на крыльце я сурово спросил:

— Чем могу быть полезен?

Это был отставной капитан, бравый мужчина с нафабренными усами, стоявшими торчком.

Сергей объяснил, в чем дело.

— Не имею-с, — ответил капитан Масленников. — Ничего не имею-с. Сожалею-с, ничем не могу помочь.

Он повернулся и вошел в дом.

Сергей стоял в нерешительности. Он видел, что капитан говорит неправду, но как же ему, шестнадцатилетнему юнцу, уличать старого человека!

— Все врет! — проговорил один из сопровождавших Сергея солдат.

— Для француза бережет, что ли? — хмуро прибавил другой.

Когда Сергей отъехал от крыльца, его поманил к себе старик крестьянин.

— Бери, милый, что надо, — сказал он. — Все одно пропадать. А мы пособим.

Солдаты сбили замок с сарая, где оказались сложенные штабелями толстые доски, и с помощью крестьян стали укладывать их на подводы.

— Что вы тут делаете? — спросил подошедший приказчик.

— Что надо, то и делаем, — заговорили мужики. — Для наших, не для чужих… Мы своего небось ничего не жалеем. А он за свое добро зубами держится…

— А ну как увидит? — с сомнением заметил приказчик, видимо сочувствовавший крестьянам.

— А пущай себе смотрит! — сказал широкоплечий мужик с рыжей бородой. — Высечет, думаешь? Нет, брат, не такое время!

— Поостережется! — прибавил другой.

— Да и сечь-то некому! — засмеялся третий. — Исправник, становой — все давно тягу дали. Все начальство в бегах!